Грядущая буря

Сандерсон Брендон

Хранительница Мудрости стояла, сложив руки на груди, ее коричневая шаль и юбка слабо колыхались на ветру. Кожу Авиенды покалывало от ледяного ветра. Серебристые волосы Эмис казались призрачными в вечернем свете; в них застряла принесенная ветром сосновая иголка.

– Ты подходишь к своим наказаниям так… самоотверженно, дитя, – сказала Эмис.

Авиенда опустила взгляд. Обращая внимание на ее действия, Эмис ее позорила. Разве она не уложилась в срок? Или же Хранительницы Мудрости наконец махнули на нее рукой?

– Пожалуйста, Хранительница Мудрости. Я делаю лишь то, чего требует

от меня долг.

– Да, это так, – сказала Эмис. Подняв руки, она провела ими по волосам, обнаружила сосновую иголку и скинула ее на пожухлую траву. – Но в то же время это не так. Иногда, Авиенда, мы бываем настолько озабочены совершенными поступками, что не останавливаемся подумать о том, чего не сделали.

Авиенда была благодарна темноте, скрывшей позорный румянец стыда, заливший ее щеки. В отдалении солдат, отмечая время, ударил в вечерний колокол; Авиенда услышала грустный тихий металлический перезвон, повторившийся одиннадцать раз. Как ей следовало отреагировать на замечание Эмис? Она не видела никакого подходящего ответа.

Авиенду спасла вспышка света на другом конце лагеря. Она была слабой, но хорошо заметной в темноте.

– В чем дело? – спросила Хранительница Мудрости, обернувшись, чтобы проследить за взглядом Авиенды.

– Свет, – сказала Авиенда. – С площадки для Перемещений.

Эмис нахмурилась, и они обе двинулись по направлению к площадке. Вскоре они повстречали Дамера Флинна и Даврама Башира, идущих к лагерю в сопровождении небольшого отряда салдэйцев и Айил. Авиенда не знала, что и думать о таких, как Флинн. Саидинбыла очищена от порчи, но этот мужчина – как и многие другие – пришел сам, попросив учить его задолго до того, как это произошло. Авиенда скорее бросилась бы в объятия Затмевающего Зрение, чем поступила так, как он, но Аша’маны на деле доказали, что являются могущественным оружием.

Эмис и Авиенда присоединились к небольшой группе людей, спешивших к поместью Ранда, освещенному только дальними мигающими факелами и затянутым тучами небом. Хотя б ольшую часть отряда, отправленного на встречу с Шончан, составляли воины Башира, среди них также было несколько Дев. Эмис пристально посмотрела на одну из них, пожилую женщину по имени Корана. Та замедлила шаг, и, хотя из-за темноты нельзя было сказать наверняка, она выглядела озабоченной, возможно даже рассерженной.

– Какие новости? – спросила Эмис.

– Захватчики, эти Шончан, – Корана словно выплевывала каждое слово, – они согласились еще на одну встречу с Кар’а’карном.

Эмис кивнула. Корана, однако, громко фыркнула; ледяной ветер трепал ее короткие волосы.

– Говори, – сказала Эмис.

– Слишком на многое идет Кар’а’карнради перемирия, – ответила Корана. – Эти Шончан дали ему все основания для объявления кровной мести, а он им потворствует. Я чувствую себя как сторожевая собака, которую заставили лизать ноги незнакомцу.

Эмис взглянула на Авиенду.

– Что скажешь, Авиенда?

– Сердцем я согласна с ее словами, Хранительница Мудрости. Но, хотя нередко Кар’а’карнпоступает

глупо, это не тот случай. Разумом я чувствую, что он прав, и в этот раз я следую разуму.

– Как ты можешь так говорить? – возмутилась Корана. Она сделала ударение на слове «ты», намекая на то, что Авиенде – бывшей Деве Копья – должна была быть близка ее точка зрения.

– Скажи мне, Корана, что важнее, – ответила Авиенда, вздернув подбородок, – твоя личная неприязнь к другой Деве или вражда между твоим и чужим кланом?

– Конечно же, клан для меня на первом месте. Но при чем тут это?

– Шончан заслуживают того, чтобы сражаться с ними, – сказала Авиенда, – и ты права в том, что просить их о перемирии мучительно. Но ты забыла о том, что у нас есть более серьезный враг. Затмевающий Зрение враждебен всему человечеству, и потому наш долг – противостоять ему, а не разжигать внутренние междоусобицы.

Эмис кивнула.

– Шончан еще почувствуют, насколько остры наши копья. Но сейчас не время для этого.

Корана покачала головой.

– Хранительница Мудрости, такие речи больше подобают мокроземцам. Какое мы имеем отношение к их пророчествам и сказкам? Долг Ранда ал’Тора как Кар’а’карнасильнее, чем его обязанности перед мокроземцами. Он долженпривести нас к славе.

Эмис пронзила взглядом светловолосую Деву.

– Ты говоришь, как Шайдо.

Корана посмотрела прямо в глаза Эмис, но, не выдержав ее взгляда, поникла и отвернулась.

– Прости меня, Хранительница Мудрости, – произнесла она через некоторое время. – Я имею тох. Но ты должна знать, что в лагере Шончан находятся Айил.

– Что? – спросила Авиенда.

– Они были на привязи, – сказала Корана, – как их прирученные Айз Седай. Полагаю, что их продемонстрировали нам как трофеи. Среди них я узнала многих Шайдо.

Эмис тихо присвистнула. Держать Айил, неважно, Шайдо или нет, в качестве даманибыло смертельным оскорблением. А Шончан еще и похвалялись своими пленниками. Она сжала свой кинжал.

– Что ты скажешь на этот раз? – Эмис взглянула на Авиенду.

Авиенда стиснула зубы.

– То же самое, Хранительница Мудрости. Хотя я бы лучше отрезала себе язык, чем признала это.

Эмис кивнула, обернувшись к Коране.

– Не думай, что мы снесем это оскорбление, Корана. Мы отомстим. Лишь только окончится эта война, мы обрушим на Шончан град стрел, и они на собственной шкуре испытают остроту наших копий. Но это будет потом. Иди и поведай двум клановым вождям то, что сейчас рассказала мне.

Корана кивнула – она исполнит свой тохпозже, когда останется наедине с Эмис – и покинула их. Дамер Флинн и его спутники уже дошли до поместья; решатся ли они разбудить Ранда? Сейчас он спал, но Авиенде пришлось замаскировать узы прямо посреди исполнения вечернего наказания, чтобы избавиться от ощущения подсматривания. То, что передавалось ей тогда от Ранда, она предпочла бы испытать напрямую.