Грязь на девятой могиле
Шрифт:
– Вон, - скомандовала я, когда корни просохли, стянула волосы в хвост и ткнула пальцем в дверь, выгоняя из ванной нежеланного гостя.
Чтобы выйти на улицу, надо было переодеться. А меньше всего на свете хотелось переодеваться перед Йеном и давать ему повод думать, что между нами существует что-то больше обычных приятельский отношений. Ни к чему подбрасывать дрова в огонь.
С заметной неохотой Йен попятился. Что он себе надумал? Что я сбегу через окно? Я покосилась на крошечное окошко. Мне в него в жизни не пролезть.
–
Я показала ему большие пальцы, потом захлопнула дверь и привалилась к ней спиной. «Эффект Рейеса» все еще действовал на всю катушку, плясал по нервам и разжигал аппетит. Но все это бессмысленно. Придется держать гормоны в ежовых рукавицах. Рейес любит другую, и я ничего с этим поделать не могу. Абсолютно ни-че-го.
Переодевшись, я закуталась в куртку Рейеса и вдохнула его запах полной грудью. Но, перед тем как уйти, задержалась, чтобы попрощаться с Ирмой:
– Держи оборону, Ирм!
Понятия не имею, как ее зовут на самом деле. Когда я въехала в эту квартиру, она уже была здесь. Висела в углу в нескольких сантиметрах от пола, носом к стене. За все время ни разу не пошевелилась и ни слова не сказала. Сама она крошечная и очень преклонного возраста, но на ней огромное цветастое платье, а на шее – бусы братской любви. Мало того, волосы у нее голубые, так что я могу только предположить, что ей как минимум под семьдесят.
Впервые увидев Ирму, я чуть не отказалась от квартиры. Но мне позарез нужно было выбраться наконец со склада, а это единственное жилье, которое я могла себе позволить. А потом привыкла и теперь вообще не представляю квартиру без своей молчаливой соседки.
Как всегда, ответа от нее я не дождалась, поэтому собрала волю в кулак и опять вышла в лютый холод. Йен сидел за рулем. Двигатель машины работал вхолостую. Хорошо хоть дождь прекратился. Я подняла указательный палец, давая Йену знать, что мне нужна еще минутка, и, подбежав к соседней квартире, тихонько постучала в окно Мэйбл. Не хотелось ее будить на случай, если она уже спит. Однако из квартиры послышался ее крик – Мэйбл позвала меня зайти.
– Привет, солнце, - сказала я, вытаскивая из пакета холодный промокший сэндвич.
На Мэйбл уже были пижама и халат. Соседка явно готовилась к отдыху.
– Ты не видела мою расческу? – спросила она. – Такую, коричневую?
– За последние дни – ни разу, - рассмеялась я. – Я купила твой любимый, но он слегка помялся. И остыл.
– Ой, солнышко, помятое и остывшее – мои вторые имена.
Вчера ее вторым именем было «суппозиторий». Долго рассказывать.
С явно написанным на лице восторгом Мэйбл поспешила ко мне. Может, догадается поджарить бутер, чтобы подсушить и сделать хрустящую корочку.
– Можно одолжить твою машину, когда Стэн ее вернет?
– Можешь одолжить ее хоть сейчас. Машина не у него. Этот маленький засранец на днях попал в аварию.
– С ним все в порядке? – встревожилась я.
– Жить будет.
Мэйбл у нас любительница писать письма губернатору.
– Вот и хорошо. Значит, машина не на СТО?
– Нет. У меня на заднем дворе. И Стэн ее не получит, пока не раскошелится на ремонт.
– Храни тебя бог, Мэйбл. С нынешними детками беды не оберешься.
Я решила не упоминать, что мы со Стэном практически ровесники.
– А вот ты, моя хорошая, можешь брать машину, когда захочешь.
– Спасибо, - сказала я и зашла за стойку, чтобы обнять соседку.
Сперва Мэйбл погрозила кухонной лопаткой, но потом смягчилась и быстренько обняла меня в ответ.
– Ключ на крючке.
Я взяла ключ от «фиесты», жалея, что не знала с самого начала о ситуации с машиной. А ведь могла бы избежать очередного вечера с копом, которого почти наверняка скоро отправят в вынужденный отпуск дожидаться решения медкомиссии по поводу его психического здоровья. Вот был бы подарок судьбы! И лучше раньше, чем позже, ей-богу. Домой к мистеру Ви придется заскочить уже ночью, когда все улягутся спать.
Выбежав на улицу, я опять показала уже сильно раздраженному Йену палец и помчалась через дорогу, всего один раз чуть не шмякнувшись задом на лед. В сарае горел мягкий свет. Видимо, Джеймс таки раздобыл масло для лампы.
Стараясь не оступиться на кучах мусора и обломков, я осторожно пробралась к сараю.
– Джеймс?
Ему не нравилось, когда я подходила слишком близко, поэтому пакет я положила рядом с тем, что когда-то было входом.
– Я тебе сэндвич принесла. Извини за то, в каком он состоянии.
Секунду спустя я услышала ворчание, а потом гудок.
Гудок!
Йен додумался мне сигналить! Я резко развернулась и сердито уставилась на него, хотя он вряд ли меня видел. Я ему не кто-то там, кому можно запросто сигналить в спину! Ну все. Это была последняя капля. Сегодня же положу конец этому абсурду.
Конечно, я могла бы покончить с нашей дружбой сию же минуту и взять машину Мэйбл, но хотелось нормально объяснить Йену, почему нам нельзя больше видеться. И желательно в людном месте. Почему-то я ему не доверяю. А если подумать, не доверяла никогда, даже в тот злополучный День Номер Один.
До кафе мы ехали целых две минуты в абсолютной тишине. Йен понял, что фигня с сигналом мне, мягко говоря, не понравилась, поэтому мудро держал язык за зубами. Однако за каменным выражением лица бурлили такие эмоции, что никаких слов не нужно. Йен кипел от злости. На меня. Из-за того, что я злилась на него. По крайней мере так мне казалось. Причем его злость была приправлена горькой желчью. Внезапно я поняла, что дождаться не могу, когда нашим «отношениям» придет конец.
Однако выяснилось, что я ошиблась. Подъехав к кафе, Йен выключил двигатель и повернулся ко мне: