Грязь
Шрифт:
Въезжаем на парковку, там места ни хрена нет. Как всегда в субботу вечером. Оставляем нашу тачку в третьем ряду, и все тут же гудят, придурки. Мы ждем спокойненько и видим, что наша тачка им мешает. Не проехать никак. А нас от этого прет. Нам нравится. Мы бросаем вызов. Скажите нам хоть слово. Валяйте. Мы яйца вам поотрываем.
Мы тут, и позасритесь все.
Стоим, прислонившись к капоту нашей тачки, как сволочи.
У вас проблемы?
Если вы считаете нас хамами, то только покажите это.
Пришло ваше время. Время пожаловаться.
Но вы не высовываетесь. Почему?
Струсили.
Входим на дискотеку плечом к плечу.
Ну и народу тут. Куча
На нас джинсы «Коттон Белт» и «Юниформ», а на ногах — армейские ботинки или обувь от «Доктора Мартенса». Рубашки в полоску или с рисунком. Волосы длинные, зачесанные назад. Короткие на висках.
У нас серьги. В ухе. В носу. В бровях.
Идем танцевать. Нам нравится техно. Мы от него тащимся.
Эта музыка поднимается от самой задницы, пробивает кишки и разливается внутри. Чтобы слышать друг друга, мы орем. Чтобы слышать друг друга, надо вопить.
От зеленого света наши глаза становятся желтыми и на плечах видно перхоть. На рубашках. Все толкаются, и мы тогда образуем круг, оставив в середине пустое место. Расталкиваем всех спинами, и нас не колышет, что им не по кайфу.
На полу кафель меняет цвет.
Красный, и зеленый, и синий.
И вдруг, а мы уже довольно долго колбасимся, видим трех милашек, которые танцуют в сторонке. Они нам улыбаются. Мы тогда размыкаем круг и впускаем их в середину. Теперь у них побольше места для танцев. Мы их окружаем. Конечно, они нам улыбаются, им нравится. Боже, как сегодня орет музыка. А они ничего, в мини-юбках, ботинках и светящихся топиках. Потом свет начинает мерцать, и они исчезают и появляются тысячу раз в секунду. Это телки с большими сиськами, и у нас встает. Мы чувствуем, как в трусах набухает, наполняется кровью, и мозги прочищаются, а мысли становятся об одном. Это кайф, от которого в голове мало, а в штанах — много.
Одна говорит, что ее зовут Аманда, смеется, по-всякому привлекает внимание. Не знает, что давно уже наше внимание обращено только на их убогий выпендреж. Идем пить, они нам толкуют про какую-то группу, которой мы не знаем, но какая разница. В такой толпе не важно, о чем трепаться. Они — курочки, которым нравится, что мы за ними ухаживаем. Болтаем. Возвращаемся танцевать.
Выползаем с дискотеки под утро. Курочки идут за нами. Втроем.
Аманда.
Мария.
Паола.
Нам по кайфу опять влезть в машину. По кайфу врубить музыку на полную. Чувствовать, что наша зверская ночка удалась. Что нам все по фигу. Все классно. Что мы отрывались еще одну ночь. Что все очень классно. И нам нравится, что шлюшки едут за нами на своем «фиате-уно» цвета металлик, и мы ржем и думаем, что они просто бляди, которым только бы дать. И говорим, что это просто невозможно, что бабы всегда готовы. И что они делают вид, что им все равно, а на самом деле только об этом и думают.
Проезжаем через деревню. Еще пару местечек.
Приезжаем к морю.
Оставляем тачку на пустой парковке и идем по дюнам, где дует ветер. Ветер несет песок. Аманда и Паола навеселе, они начинают носиться и петь Эроса. А Мария блюет у кабинки. Согнулась и держится рукой за кабинку.
Полупереваренная еда и джин-тоник.
Мы вдыхаем воздух, он пахнет водорослями, и морем, и ветром, и блевотиной, и кислым запахом их влагалищ.
Нам больше не хочется ждать. Все уже вполне очевидно. Мы хотим их, а они хотят нас. Им надо только выкинуть из башки всю ту фигню, которую им туда вбили родители, и школа, и все вокруг. Им этого хочется больше, чем нам, но им нужно преодолеть барьер.
Аманда бежит за дюну, и один из нас бежит за ней. Мы идем к Паоле и говорим ей, твоя
Мария очухалась и идет шатаясь, как зомби. Мария нажралась. Не надо пить, если плохо переносишь алкоголь, говорит Паола.
Мы окружаем их и садимся на землю.
Мария хочет купаться. Ты не можешь в таком состоянии. Тебе будет плохо, говорит ей Паола. Конечно, ты можешь искупаться, говорим мы. А ты с чего взяла, что она не может купаться, говорим мы ей. А?! С чего ты это взяла?
Мария снимает куртку и свитер.
Это уже интересно. Мы видим, к чему все идет. Снимает обувь.
Она совсем ужралась. А тут эта шлюшка нас удивляет.
Она снимает мини-юбку.
Черт возьми, она сняла юбку. Осталась в лифчике и черных кружевных трусиках и чулках. Фигура жуткая. Кто бы мог подумать. И лифчик снимай, говорим мы ей. Покажи сиськи. Покажи их нам. Паола все талдычит, что та не может купаться, что вода холодная и что у нее будут судороги. Мария ковыляет к берегу и входит в воду. Нас дрожь берет, когда мы видим, как она там барахтается полуголая. Плавает. Она поплыла. Плавает. Потом выходит и трясется. Тогда кто-то ей дает свою куртку. Она в нее закутывается. У нее губы синие. Она дает себя обнять и согреть тому, кто дал ей куртку, потом дает себя поцеловать.
Наконец-то.
Ей нужно было искупаться, чтобы отдаться. Паола в ужасе смотрит, как ее подружка поворачивается и дает себя трогать за задницу. Вы дуры, говорит она своим подружкам. Это потому, что она самая ляжкастая. А мымры думают, что они особенные. Они себе думают, что это все неважно, что это ерунда. Злятся. Она уходит к машине.
Она уходит, потому что всем на нее наплевать. Вали.
Вали, так лучше. Мария легла и дает себя целовать. Глаза закрыла. С нее снимают лифчик. Один из нас начинает ее тискать за сиськи. Соски темные и твердые. Мария про все забыла и позволяет. Смеется. Дает кусать себя за соски. Мы все стоим над ней, и нам нравится на нее смотреть. На голую, на песке. Мы тоже смеемся. Странное возбуждение нас охватывает. Давай, давай. Ей только того и надо. Крошка хочет раздвинуть ножки. Хочет, чтобы ее проучили. Тот, что на ней, стягивает с нее трусики. Она как будто и не замечает. Давай. Давай. Пришло время любви. Раздвигаем ей ноги. У нее славная щелка. Ухоженная. Никаких волос вокруг на ляжках. Мы ненавидим тех, у кого волосатые. Только некоторые ничего. Она бреется. Кому ты ее хочешь показать? Она мычит что-то. Типа нет. Не хочу. Заткнись.
Это чересчур.
Это чересчур, когда делают вид, что не хочется. Групповой секс усиливает индивидуальность.
Мы снимаем штаны и выпускаем свои орудия. Держим их в руках и ржем. Смотри. Смотри, говорим ей. Они поднимает глаза и видит эти полтора метра члена. Он будет примерно такой длины, если вставить в нее каждому, одному за другим. Она обалдела.
Мы ее трахаем по очереди. Ложимся на нее и вперед. Она барахтается снизу. Мы ее держим крепко. Кто быстро кончает, того пихаем в задницу. Она лежит на земле, как мешок. Подбадриваем того, кто меняет позицию и берет ее сзади. Вдруг она приходит в себя и говорит: прекратите. Просит нас. Умоляет. Ты должна заткнуться. Ты должна заткнуться, говорим мы. Но она орет и пытается встать.