Грязная буйная штучка
Шрифт:
– Ты сегодня идешь в офис? – спрашиваю я.
Он улыбается, явно поняв мой отвлекающий маневр.
– Да, но всего на час. Думаю заняться новым проектом с Сэлом. Он задержит меня дома до апреля, это точно.
Сальваторе Марин – продюсер, режиссер, близкий друг папы и его деловой партнер. Я знаю, вопрос о работе очень тяготит папу: как сбалансировать рабочее время и в то же время быть рядом с мамой. Он часто бывал в разъездах, и, я уверена, что мысль надолго уехать от мамы его просто пугает.
– Звучит хорошо, – кратко отвечаю, подвинувшись к солнцу.
– Мне кажется,
– Ой, очень смешно, – я брызгаю на него. Я соскучилась по его смеху и легким улыбкам, так что если подтрунивание надо мной по поводу Финна или другого парня сделает его счастливее, он может развлекаться столько, сколько ему захочется.
– Так чем ты вчера занималась?
Я быстро ныряю под воду, чтобы намочить волосы.
– Была у Лолы.
Чувствую, как он смотрит на меня и ждет. Он привык, что я делюсь подробностями.
– И как? Повеселилась?
– Да, было нормально, – я пытаюсь увильнуть от ответа и смотрю на него, щурясь от солнца. – Кстати, забавно получилось… Финн тоже там был.
Я вижу, как поднимаются его брови.
– Значит, Финн, да?
Я всегда полагалась на папино мнение, чтобы разобраться со своими делами, переживаниями или приключениями.
Так что он был в курсе всех подробностей моей поездки в Вегасе: как мы встретились в баре, напились и поженились. Конечно, он знает только сокращенную версию: я рассказала, что мы просто вместе днем сходили и все аннулировали.
Также он знает, что я летала к Финну на один день. И когда папа услышал, что Финн тоже вчера был на вечеринке, он сложил два и два.
– Это было неплохое отвлечение… – бормочу я и чуть тише добавляю: – Хотя ничего особо и не было.
Папины глаза заблестели, он еле сдерживается, чтобы не начать меня поддразнивать.
– Так он приехал на грандиозное открытие?
Я киваю, пропуская ту часть, что Финн останется в городе на пару недель. Я сама не знаю, как реагировать на эту новость: радоваться или злиться. У меня сейчас и так достаточно мыслей в голове, поэтому не знаю, стану ли я специально искать встречи с ним.
Папа наблюдает за мной, как я рисую каракули мокрым пальцем на бетонном покрытии. Я никогда не скрывала он него свой интерес к парням, девчачьи драмы, страхи или простые жизненные переживания. Пока я росла, мы договорились, если случится что-то важное, я сразу же приду к нему, и папа не будет читать мне лекции, осуждать или, как мама называет, показывать «Покровительственную Латиноамериканскую Ярость».
– Отвлечение иногда может быть приятным, – глядя на меня, замечает он.
Знаете, есть огромная проблема, когда тебя воспитывает такой замечательный мужчина: с ним невольно сравниваешь всех своих парней. И, к сожалению, сравнение не в их пользу.
Я молча пожимаю плечами.
– У тебя сейчас столько всего происходит, и очень обидно, что он живет так далеко от тебя.
Я поднимаю на него взгляд.
– Он пробудет здесь еще пару недель.
Папа смеется над моим мрачным выражением лица и выходит из бассейна.
– Я обожаю тебя, моя красивая маленькая злючка, – он берет полотенце и вытирает грудь и руки, продолжая говорить. – И я тебя знаю. Ты уже надумала кучу причин, чтобы с ним не встречаться.
– Конечно, я не должна…
Он мягко обрывает меня на полуслове, приподнимая руку вверх.
– Семья для тебя – самое важное, именно так я тебя воспитывал. Скоро ты будешь присутствовать на каждой встрече с врачом и будешь рядом каждую секунду. Ты постоянно будешь на связи и прочитаешь все возможное, что только найдешь. Будешь ухаживать за ней, кормить, укутывать, делать подарки, смотреть вместе кино. Я буду делать то же самое, и это будет сводить твою маму с ума, – он садится рядом. – Пожалуйста, Тюльпанчик, позволь себе немного отвлечься, повеселись. Я тебе немного завидую.
***
Дом Оливера – это крошечный, одноэтажный коттедж на пляже Пасифик, цвета морской волны и с красными ставнями. Тротуар перед домом в небольших трещинах, а газон пестрит желтыми, зелеными и бордовыми цветами. По сравнению с глянцевым магазином Оливера, его дом, конечно, проигрывает. Но я знаю, сколько стоит аренда в таком месте, а наличие крыши с шикарным видом на закат – это огромный бонус.
Немного поплавав, я вернулась в дом и нашла родителей сидящими в обнимку в гостиной. Я предложила сделать им ланч, но они не были голодны. Предложила побегать по их поручениям, но у них и этого нет. Я постояла, а потом потихоньку ушла в свою комнату, видя папину грустную улыбку.
Я буду нужна маме, но только не сегодня. Сейчас ей нужен только ее мужчина, именно он сейчас – весь ее мир.
Я доезжаю до Оливера, как в тумане, на автопилоте, стараясь не предугадывать свое следующее действие. Папа практически подтолкнул меня насладиться Финном – хотя и не такими словами – но почему бы и нет? У нас нет никаких ожиданий друг от друга. Суммарно мы провели вместе не больше одного дня, и большую часть этого времени – голыми. До этих выходных наш самый большой разговор случился, когда я появилась у него на пороге, и он предложил располагаться и чувствовать себя, как дома, пока сам побежал за презервативами.
Широко улыбаясь, увидев дверной молоток в виде R2-D2 [робот из «Звездных войн – прим. редактора], я дважды стучу в дверь.
В доме тихо, и морской ветер хлещет меня по ладоням. Наконец, я слышу шаги, и открывается входная дверь.
Финн стягивает кухонное полотенце со своего плеча и вытирает руки. Он без рубашки, и джинсы сидят на бедрах так низко, что я вижу черную резинку его боксеров.
– Привет, Имбирная Барби.
Один удар сердца, и я перестаю переживать, ненавидя этот момент. Я чувствую себя уязвимой и на грани слез, но не ожидаю особенного сочувствия от Финна. Пьяный Финн – это просто аномалия, игривый и мягкий во всех отношениях. Финн в свете дня – умелый и грубоватый, он хорош в рыбалке, сексе и – судя по всему – даже в мытье посуды.