Грязная сказка
Шрифт:
— У него обнаружили опухоль в правой почке. Скорее всего доброкачественная, но это покажут результаты гистологии. Опухоль передавила сосуды, нарушилось кровообращение, началось воспаление, — Таня обняла себя руками. — Плюс общее истощение и обезвоживание. Операцию делать боялись в таком состоянии, но положение было критическое. Сделали лапароскопию, часть почки с опухолью удалили.
— Всё-таки, опухоль, — выпустила дым в сторону женщина. — А ведь он мне как-то про порчу заикнулся, которую на него первая жена
— А в больницу? — Таня ковыряла носком сапога снег.
— Говорит, ходил. Анализы даже сдавал. Ничего не нашли, — мать Влада махнула рукой. — Может, тогда и правда, не нашли. Главное, сейчас нашли.
— Он три дня пролежал там один, — голос у Тани дрогнул, и она тяжело вздохнула, стараясь не заплакать.
— И я ещё со своим курортом, — Елена Сергеевна выкинула окурок и прижала Таню к своей мягкой груди. Таня слышала, что голос у неё тоже дрожит. — И ведь это он меня заставил. Ни разу не ездила, и вот. Мне же, по идее, только через неделю возвращаться. Это я первым самолётом, как узнала.
Она погладила Таню по спине, и они обе не выдержали и заплакали.
— Мразь эта балетная, — наконец, сказала женщина, отпуская Таню и вытирая глаза. — Порву, сучку! Давно надо было ей заняться. Но я ж стараюсь к нему не лезть. А он не перестаёт меня удивлять. Теперь вот — внучка, — улыбнулась она сквозь слёзы и снова полезла в карман за сигаретами. — Ну, ты иди, а то замёрзнешь совсем. А я ещё постою.
— Девушка, — окликнула медсестра Таню и махнула рукой, едва Таня снова разулась. — Идёмте!
Таня подскочила, как по команде, и, подхватив на руки Софи, как была босиком, так и побежала по коридору.
— Держите халат. В реанимацию, конечно, нельзя. Да, ещё с ребёнком. Но, бог с вами, там ничего страшного. Две минуты, не больше, — она улыбнулась Софи, которая грозно насупилась, давая понять, что никуда не уйдёт, пока Таня надевала халат.
Глубокий вдох, сделанный Таней перед дверью палаты, ещё горел в лёгких, когда их глаза встретились. Влад жадно впитывал взглядом каждую её чёрточку и мучительно всматривался, словно боясь поверить в её реальность. Он был бледный, осунувшийся, заросший щетиной, но, главное, живой, а остальное было неважно.
Кроме мягко пищащего аппарата, запаха лекарств и закрывающего его по грудь одеяла, ничего страшного: ни трубочек, ни проводов, ни капельниц. Ничего, что могло бы напугать ребёнка, за что, наверно, надо бы сказать отдельное спасибо доброй медсестре.
Влад тревожно замер, когда увидел притихшую Софи, вцепившуюся в Танину руку.
— Привет! — сказала Таня, улыбнувшись, и погладила по голове ребёнка, выводя её вперёд себя. — Софи, поздоровайся с папой.
— Бонжур, —
— Софи? — прошептали его сухие растрескавшиеся губы. Влад поднял удивлённые глаза на Таню и повторил: — Софи?!
Она кивнула, а он протянул руку, глядя на ребёнка.
— Ну, здравствуй, Софи! — сказал он чуть хрипло и зажал в ладони маленькую пухлую ладошку.
— Папа, а ты поправишься? — смотрела она на него во все глаза, и Таня видела отражение её серьёзного взгляда в тревожной морщинке, залёгшей между бровей её отца.
— Теперь обязательно, — ответил он очень убедительно.
— Мне понравился снег, — малышка забрала руку. — Ты поедешь со мной кататься на горку?
— Конечно. Я сам построю для тебя самую лучшую в мире горку.
Влад улыбнулся дочери, а потом поднял глаза на Таню.
— Я тебя ненавижу, — прочитала она по его губам.
— Зато нам никогда не будет скучно, — был её ответ.
Эпилог
— Папа! Папа! — Софи со всех ног бежала к нему по лестнице, едва увидев, что Влад вошёл в дверь.
— Мама готова? — поцеловал он повисшую на шее егозу и разогнулся.
— Да, только она пошла переодевать Марка, а Филипп заснул на руках у бабушки.
— Он уже проснулся, — мама вышла из столовой, обгладывая куриную ножку и держа на руке одного из близнецов.
— А ты разве не на диете? — удивился Влад, снимая пиджак, и поднимая брошенную прямо посреди гостиной машинку.
Впрочем, этого можно было и не делать, разве только, чтобы не упасть — по всей комнате были раскиданы игрушки, карандаши, детские вещи.
— На диете, сынок, на диете, — жуя, откликнулась мама. — Но у вас всегда так вкусно кормят.
Возле её ног уже преданно уселся пёс, повиливая хвостом.
— Бонни, иди-ка, прогуляйся, — открыл ему Влад входную дверь. Лабрадор выскочил, но не успела закрыться дверь, когда в неё с улицы уже протиснулся второй такой же пёс.
От его лап на полу оставались грязные следы и Софи, кинувшись его обнимать, тут же испачкалась.
— Ой, — виновато посмотрела она на Влада, и потёрла грязь.
— О, нет! Так мы никогда никуда не поедем, — закатил он глаза к потолку, а потом обратился к девочке: — Ну, иди, переодевайся!.. Таня!
— Влад, мы готовы, готовы, — вышла она откуда-то справа, держа на руках второго близнеца. Она поцеловала Влада немного дольше, чем собиралась, пойманная его рукой.
— А, может, никуда не поедем? — шепнул он ей на ухо, скосив глаза на мать, не смотревшую в их сторону.
— Раз собрались, поедем, — вручила Таня ему ребёнка. — И ты упреешь в парке в своём костюме. Сейчас принесу тебе во что переодеться.