Грязная Земля

Окольнов Юрий

Гарпун полетел недалеко и быстро упал — Лёшик не стал сильно тянуть тетиву. Ребята следили за процессом, затаив дыхание. Лишь Лёшик был по-олимпийски спокоен. Гарпун пролетел над осокой (я так и целился!) и упал почти ровно за бобрихой. К счастью, она уже лежала на воде мордой к берегу — нужно было лишь подтащить её ближе. Лёшик стал медленно тянуть на себя леску. Та натянулась.

— За осоку зацепилось, — пробормотал он.

Потянул сильнее — и сразу несколько травяных стеблей захрустели

и склонились. Узел держал хорошо. Лёшик дёрнул рычажок катушки, гарпун дёрнулся в осоке, леска зазвенела, разбрасывая тяжёлые чёрные капли — и тело бобрихи вырвалось из осоки, медленно дрейфуя к берегу. Гарпун остался в осоке — но это было уже неважно. Рафик вдруг осознал, что не дышал всё это время.

— Рафик, давай вдвоём, она тяжелая! — позвал Петя, уже залезший в воду.

Вдвоем с Рафиком они еле-еле вытащили, а точнее — выкатили тяжёлую, крупную бобриху на берег. Оба перемазались уже просто в хлам. Рафик присел около неё, положил руку поверх и прикрыл глаза:

— Не дышит, — сказал он.

Алиса зарыдала с бобрятами в руках. Петя подошёл к ней и положил руку на плечо. Алиса уткнулась в него, спрятав лицо на плече у Пети. Бобрята ворочались между ними, футболки пропитала нефть — но Пете было всё равно. Он был счастлив. Естественным жестом он приобнял Алису:

— Ну, ну… — бормотал он, глядя в небо. — Всё будет хорошо. Не плачь.

Погладил её грязной рукой по спине, ощутил маслянистость ладони, стушевался и снова просто обнял.

Рафик стал аккуратно переминать бобриху, стимулируя перистальтику, пытаясь выдавить из неё нефть. Лёшик с нервным интересом наблюдал за ним, дергая леску гарпуна. Через пару минут Рафик остановился, опустил уставшее лицо, потом повернулся к друзьям:

— Нет, не дышит. Мне кажется, она уже умерла.

Алиса плакала. Петя обнимал Алису. Лёшик вздохнул с гарпуном в руках и посмотрел вдоль реки. Рафик поднялся:

— Мы им помочь не сможем.

— Надо их в больницу! — всхлюпнула Алиса.

— Давайте я их промассирую, а вы почистите — и поедем, ладно? — предложил Рафик.

Алиса кивнула, отстранилась от расстроившегося Пети, вытерла слёзы, оставив на лице грязные разводы. И насупилась, став снова упрямой и целеустремленной. Положила бобрят на землю рядом:

— В рюкзаки их положим и поехали! — и первая начала выбрасывать вещи из рюкзака.

Лёшик застонал. Но тоже стал выкидывать всё ненужное. Всё самое вкусное на выброс… Петя же поморщился, колеблясь, и пробормотал про себя: «Блин, меня отец убьёт».

— Потом за вещами вернемся, — рассудительно сказал Рафик с бобрёнком в руках.

Петя вздохнул,

кивнул и начал перебирать вещи в рюкзаке. Алиса уже поливала бобрёнка из своей фляжки, обтирая его пучком травы.

— Сначала сами попейте, — запоздало посоветовал Петя. — И нёбо надо смачивать, чтобы вода в слизистую впиталась. Нам ещё часа два-три по жаре…

Он глотнул воды и с сожалением стал мыть очередного бобренка. Но воды оставил про запас.

Для Алисы.

— Я тогда палатки тут оставлю? — уточнил Рафик, не имевший своего рюкзака и нагруженный палатками.

Алиса даже не стала отвечать, а Лёшик согласно махнул рукой. Рафик покидал вещи и палатки под дерево. И нацарапал записку:

«Уехали в больницу из-за отравления нефтью. Потом вернёмся за вещами».

И телефон Алисы. Нет, лучше Лёшика, как сказала Алиса. Да, вот.

* * *

Лицо старшего Гусечкина окаменело, он сидел, сцепив пальцы. Мама сидела, взяв дочку за руку, и её лицо отражало всю гамму сопереживания. Алиса рассказывала спокойно, но в уголке её глаза появилась влага. Когда она замолчала, мама нетерпеливо спросила:

— И что бобрята? Спасли их?

— Да… Трое выжили, — глухо ответила Алиса.

Мама облегченно вздохнула и даже серьёзный папа слегка расслабился и выдохнул.

— Нефть с реки убрали, там всё чисто теперь, — отметил он.

Казалось бы, тема закрыта. Животные спасены, река очищена… Но Алиса остро посмотрела на папу:

— Это ведь ваша компания тогда нефть разлила?

— Да… Не совсем, — нехотя признал папа. — Начальство объявляло о диверсии. Конкурентов, или шпионов. А мэр кивал на оппозиционеров, или экологов…

— Или инопланетян, или рептилоидов, — саркастично продолжила Алиса. — Я вот читала, что там инфраструктура была вся изношенная, потому что владельцы всю прибыль забирали себе вместо замены оборудования. А надо было заменить его лет десять назад уже! Потому что аморфизация!

— Амортизация, — поправил отец, но стушевался под негодующим взглядом мамы. — Ну, там до этого были регулярные проверки и комиссии. Было написано, что всё в рабочем состоянии. И мэр на личный контроль брал…

— А ты сам-то как считаешь? — вдруг задала мама мудрый вопрос.

Папа помолчал под испытующими взглядами двух женщин. Посмотрел в сторону, повертел стакан. Ему явно было неприятно признавать свою вину — даже если это была не его вина. Но он подумал, вздохнул — и решился:

— Старое там всё было, прогнившее. Долго собирались заменить — но потом случился кризис, цены на нефть упали — и опять стали на всём экономить.

— Всё всегда из-за жадности, — глухо подытожила Алиса. — А природа умирает.

— Да, всё так, — вздохнул папа. — Вот, например, история. В одном исследовательском институте физик изобрёл особую печь. Вкратце — такой процесс горения, что можно всякий мусор очень эффективно сжигать и много энергии получать. Мечта, а не процесс. Даже запатентовал его…