Грязная жизнь

Аврора Белль

Черт, он мне нравится. Он просто прелесть. Я должна заполучить его.

Я борюсь с гримасой и пытаюсь подавить угрожающий взгляд.

Бл*дь. Ненавижу это место. Я не хочу идти на терапию. Я хочу играть. Хочу, чтобы мистер Джон Доу кончил, пока я буду объезжать его лицо. Я…

— Линг? — Звучит ее мягкий, мелодичный голос, и я вырываюсь из своих фантазий.

Я легонько трясу головой, чтобы прояснить мысли и окидываю ее взглядом. На этот раз мне труднее подавить хмурый вид.

Этой женщине не больше сорока, она стоит в своих коричневых ортопедических туфлях в тон уродливым серо-коричневым

брюкам и белой клетчатой рубашке. Клетка была милой на мистере Джоне Доу, который теперь провожает свою неряшливую жену за дверь, его сладкий румянец все еще виднеется на его щеках.

Но на ней клетка…

Боже, она мне противна.

Мое пустое выражения лица полностью меняется, когда я встаю, улыбаясь.

— Доктор Стэнсон. Рада видеть вас снова.

Она вежливо улыбается.

— Входите. Мне жаль, что из-за задержки моего последнего сеанса вам пришлось подождать. Надеюсь, у вас это не вызвало неудобств.

Ох, Мора. Такая вежливая.

— Нет. Никаких проблем, правда.

Видите? Я тоже могу быть нормальным человеком, когда думаю об этом.

Она машет мне рукой, и я вхожу в кабинет, сажусь на мягкий диван карамельного цвета, скрещиваю ноги в лодыжках, воплощение совершенства. Две недели она пыталась сломить меня. Она не знает, что я бриллиант, который нельзя разбить.

Усевшись на точно такой же диван напротив меня, она улыбается и, откинувшись назад, собирает свои длинные мышиного цвета волосы в заколку на затылке.

— Принести вам что-нибудь, прежде чем начнем? Кофе? Чай?

Доктор Мора Стэнсон отличается от других психиатров, без сомнения, поэтому Юлий и записал меня к ней. Она любит, чтобы все было как обычно, пытается сблизиться с человеком, разбивая его по кусочкам, пока он не превращается в рыдающий беспорядок. О, не бойтесь. Там будет доктор Мора с салфеткой в руке и плечом, на котором можно поплакать. Она лечит людей, сказала она мне во время моего первого визита. Хвасталась своими показателями восстановления и все такое.

Какого черта я здесь делаю?

Хорошие новости, мозг. Доктор Мора Стэнсон будет лечить тебя.

Доктор Мора Стэнсон — самая настоящая сучка.

Я усмехаюсь своему внутреннему диалогу и с легкой улыбкой отмахиваюсь от нее.

— Нет, спасибо. Я бы предпочла начать.

— Конечно, — начинает она, но улыбка исчезает с ее лица. Наклонившись вперед, ближе ко мне, она смотрит на меня с беспокойством, достойным награды. — Линг, ты уже дважды приходила ко мне, а мы даже не касались твоих проблем. — Она снова улыбается, на этот раз мягко. — Я думаю, мы должны начать с того, почему ты пытаешься спровоцировать сексуальные отношения со столькими мужчинами.

Я с гордостью поправляю ее:

— Нет никаких отношений. Это просто секс.

— Именно. — Она кивает. — Как ты думаешь, почему? — Когда я не спешу отвечать, то она входит в свое истинное амплуа докторши. — Половые связи, конечно, могут быть забавными и доставлять удовольствие, Линг, но без эмоциональной поддержки и отношений, где ты видишь себя через пять лет?

Я ухмыляюсь.

— Я даже не знаю, проживу ли я эти пять лет.

Выражение её лица мрачнеет.

— Вот об этом я и говорю. Ты шутишь о самых ужасных вещах. Это беспокоит.

Я

ерзаю на сидении, чувствуя, как во мне закипает гнев.

— Вы бы предпочли, чтобы я плакала о том, что происходит в жизни?

— Нет, — заявляет доктор Мора. — Но разговор о них и о том, что ты чувствуешь, очень поможет. И мы могли бы начать с мозгового штурма, если хочешь. Давай определим, где секс становится для тебя насилием.

Я невозмутима:

— Может быть, когда мой отец и братья начали избивать и насиловать меня, когда мне было пять. — Она отчаянно пытается скрыть потрясение, но я вижу это. И злюсь внутри. — Или когда меня продали в бордель в шесть лет.

Не надо меня жалеть, сука. Я являюсь большей женщиной, чем тебе когда-нибудь доведется стать.

Все кончено. Я покончу с этим сейчас. К черту эту высокомерную задницу и ее вежливость.

Я бросаю взгляд на ее стол и вижу черно-белую фотографию доктора Моры, ее мужа — латиноамериканца и стройной хорошенькой девочки-подростка. Как мило.

Это вызывает у меня тошноту.

Я киваю подбородком в сторону фотографии.

— Ваш муж, он отец вашей дочери?

Она смотрит на фотографию и мило улыбается.

— Нет. Он ее отчим. Почему ты спрашиваешь?

— Без всякой причины. — Я улыбаюсь. — Вы говорили о том, что секс — зло. Продолжайте.

Она удивленно смеется.

— Нет, Линг. Я не это имела в виду. Секс может быть замечательным в значимых отношениях между двумя людьми, которые любят друг друга.

Вот дерьмо. Она сама напросилась.

Мрачная ухмылка пересекает меня.

— Знаете, что еще лучше? — Я делаю эффектную паузу. — Трахаться с незнакомцем в темном переулке. Вы даже не обмениваетесь именами. Он прижимает тебя к грязной стене, и все начинается. Вы словно дворняга и сучка в течке. — Я глубоко дышу и отдыхаю на диване. — Это придает сил.

Она выглядит разочарованной во мне.

— Линг, звучит не очень весело.

— Ты занимаешься сексом с Бобби? — Я спрашиваю, прекрасно осознавая, что ответа на мой вопрос не последует.

Доктор Мора моргает, удивляя меня своим ответом.

— Конечно. Он мой муж.

Я закатываю глаза от ее милого нрава.

— Да, но ты позволяешь ему трахать тебя, — я ухмыляюсь. — Ты бываешь непослушной девочкой. Он перекидывает тебя через колено и шлепает по круглой попке, пока она не станет розовой. — Я говорю с нажимом. — Ты позволяешь ему лизать свою киску? Или это слишком грубо для тебя?

Доктор Мора с трудом сглатывает, ее голос дрожит.

— Мы говорим о тебе, Линг.

Устроившись на сиденье, я сажусь прямо.

— Нет, нет. Давайте поговорим о вас, доктор Мора Стэнсон. — Теперь она попала. — О твоей печальной сексуальной жизни и о том, как твой муж дрочит каждый раз, когда тебя нет дома. Или о том, как ты симулируешь оргазмы, чтобы заставить его чувствовать себя лучше, не имея возможности получить их. — Мое лицо становится насмешливым. — Нет, я знаю. Давай поговорим о том, как женщины вроде меня трахают мужей вроде твоего в темных переулках. Или, может быть, о том, как твой муж дома раздвигает сочные ноги твоей дочери и жадно лижет ее тугой маленький кексик, как будто он на углеводной диете.