Грязные отношения
Шрифт:
— Я не обещала, — насупившись смотрю на огромный кулак. А самой интересно: что же там? Не жук же или дохлая мышь?
Боже… какие глупости у тебя в голове, глупая девочка!
Зачем я вообще залезла к нему в машину?
Ладно. Чем быстрее он отдаст мне то что прячет, тем быстрее мы двинемся с места. Я не хочу чтобы нас кто-то застал вместе.
Подсовывают ладонь и ощущаю, что кожи касается что-то холодное.
Ильяс убирает руку, и я вижу аккуратный золотой браслет без ярко выраженных
— Красиво, — вылетает из меня на выдохе. Я машинально тянусь к запястью, чтобы примерить украшение, но тут же отдёргиваю себя. Решил меня подкупить?
— Я надеялся, что тебе понравится. — Ильяс выкручивать руль, и мы выезжаем на проезжую часть.
— Но я не собираюсь принимать этот подарок! — нацепив браслет на зеркало заднего вида, я отворачиваюсь к окну. — Ты не отвезешь меня домой?
— Нет! — резко отвечает мужчина. — У нас же свидание. Забыла?
— Надеюсь оно пройдёт в людном месте, — бурчу себе под нос.
Когда машина останавливается возле знакомой высотки, все мои надежды лопаются как мыльный пузырь. Смятение от происходящего превращается в настоящую панику. Воспоминания болезненными уколами пробираются под кожу, заставляя меня замереть.
— Я не выйду из машины! — еле шевелю губами.
— Перестань! Не веди себя как маленькая девочка!
Грубые прикосновения… отчаяние, которое раздирает глотку. Всё вспышками мерцает перед глазами и меня начинает трясти.
— Я не выйду из машины!
Это не я кричу. Это во мне вопит истерика.
Ильяс хватает меня за подбородок и резко дёргает в свою сторону. Я не знаю, что там отображается на моем лице, но это заставляет его неуступчивость колыхнуться.
Он долго рассматривает меня нахмурив брови, а мне хочется зажмуриться, но и там мне не найти спасения. Ведь за закрытыми глазами меня поджидают мерзкие воспоминания, которые разом выскочили из коробки и накрыли меня.
— И в ресторан ты тоже не поедешь? Да? Сейчас начнешь петь, что не одета для него.
— Отвези меня домой.
— Я придумал кое-что другое. — Мужчина отпускает меня и заводит мотор. Затем подхватывает с зеркала браслет и ловко цепляет его на мое запястье.
— Это должно быть здесь! — невозмутимо восклицает.
Чем дальше мы отдаляемся от его квартиры, тем больше стихает буйство эмоций внутри меня. Я не хочу больше заходить туда. Не вернусь в персональный ад.
Парадокс, но присутствие Ильяса на меня не так действует, как идеально ровные и белоснежные стены в той чертовой квартире. Хотя не стены виноваты в происшедшем. Я наверное немного сумасшедшая.
Наше новое место для остановки меня удивляет. Хотя бы тем, что парковка практически полностью забита и нам с трудом удалось найти свободное место.
Он услышал меня и привез туда где много людей…
— Ну,
Нерешительно оглядываюсь по сторонам и принимаю его руку.
— Ух ты! — не сдерживаю восхищение.
— Нравится? — Ильяс приобнимет меня за талию, но я целомудренно отхожу от него.
— Нравится, — сдержанно улыбаюсь.
Ильяс привез меня на самое зимнее и новогоднее развлечение — каток только крытый. Все здание было украшено в новогодней тематике, хотя новый год давно прошел. Но, скорее всего, здесь без перерыва проходили детские новогодние елки, и каток только-только полноценно заработал для более взрослой аудитории, поэтому и украшения пока были на местах.
— А… ты умеешь кататься? — меня вдруг сковывает страх.
— Умею, — отвечает Ильяс и снова приобнимет меня за талию. — В юношестве хоккеем занимался. Выбил колено, поэтому со спортом пришлось завязать.
— А я совсем не умею, — признаюсь я, уже и не делая акцента на том, что мужчина меня обнимает. — Всегда жалко было на это денег.
— Тебе понравится, — Ильяс прижимает меня еще теснее и ведет ко входу.
Заплатив входной билет, мы направляемся к стойке выдачи коньков и называем свои размеры. Затем оставляем свои вещи в шкафчиках и выходим к ледовой арене.
— Давай помогу зашнуровать, — мужчина усаживает меня на трибуну и присаживается передо мной на корточки.
— Да я же зашнуровалась уже, — мне почему-то становится очень неловко. Как на первом свидании. Настоящем. И хоть у нас с Ильясом уже столько всего было, но волнение на первом свидании все равно зашкаливает. И мне очень хочется надеяться, что он тоже волнуется.
— Кто же так шнурует? — усмехается он и принимается развязывать шнуровку. — У тебя же нога болтается, а ботинок должен сидеть плотно.
Он ловко затягивает мне ботинок и буквально облачает мою ногу в корсет. То же самое он повторяет со второй.
— Вот теперь ты никуда не денешься, — сообщает он, но не выпускает мою ногу из рук.
Это заявление звучит пугающе. Он словно вновь поймал меня в плен. В очень горячий и тесный. Мне даже становится труднее дышать. Но я стараюсь не показывать своего волнения.
— Пойдем, — Ильяс снимает чехлы с коньков и ведет меня за собой. — Главное правило: всегда падай вперед. Лучше содрать себе колени, чем отбить копчик. Но не волнуйся, я буду держать тебя очень крепко.
Такой тесный контакт с Ильясом пугает меня сильнее, чем вероятность падений. Я стараюсь не держаться за него, пока Ильяс, напротив, крепко обхватывает мою талию. Однако, как только я выхожу на лед, как тут же вцепляюсь в Ильяса всем, чем только можно.
Как тут можно устоять? И я сейчас даже не о равновесии говорю! У меня стали разъезжаться ноги после первого же шага.
— Ай! — лихорадочно хватаюсь за Ильяса и висну на его шее. Но понимаю, что он и так держит меня очень крепко.