Грязный бизнес (сборник)
Шрифт:
Тоцци уселся рядом с ним на кушетке.
– Почему?
– Не знаю. Просто я никогда его не любил. Что в нем такого особенного? По-моему, он бездарь.
– Он – продюсер, он сам открывает таланты. Поэтому-то так и разбогател, – сказал Тоцци, потягивая пиво из бутылки.
– Ну и что? Поэтому я и обязан на него смотреть?
– А от меня-то ты чего хочешь? Перемени канал. Тебе нужен Гай Ломбарде с его «Ройял Кэнэдианс»?
– Гай Ломбарде умер.
– О, мне очень жаль.
Тоцци, сидя со своей бутылкой пива, явно насмехался над ним. Гиббонс знал, он считает его динозавром. Он думает, что таким «старикам», как Гиббонс, должны нравиться Гай Ломбардо
8
Дети, родившиеся во время послевоенного демографического взрыва.
Тоцци устроился поудобнее и взял пульт дистанционного управления.
– Ты когда-нибудь смотрел местную программу. Гиб?
– Тебе что, нужны неприятности сегодня вечером?
– Нет, просто я подумал, почему бы не показать тебе, что происходит в мире.
– По сравнению с тобой я знаю черт знает как много.
– Чего ты злишься, Гиб? Ведь сегодня – Новый год.
– Однако ты стал рассудительным. Ты не был таким, когда тебя отстранили от исполнения обязанностей.
– Уж не хочешь ли ты сказать, что я был отстранен по собственной вине? Я не просил Огастина подставлять меня.
– Конечно нет, ты сам удачно подставился. Ты со своим длинным языком стал удобной мишенью.
– О чем ты говоришь? Удобная мишень? Да если бы не я, Огастин до сих пор сидел бы в своем кресле, обделывая свои мелкие делишки с сицилийцами. Да только благодаря мне ему не удалось улизнуть с тем дерьмом. Теперь его ждут тяжелые времена. Очень тяжелые.
– Да вовсе и не благодаря тебе.
– Послушай, а кто нашел героин? Кто сохранил его, чтобы он сгорел вместе с ним?
Гиббонс выпрямился и уставился на него.
– Минуточку, минуточку... Ты нашел героин? Как бы не так. Это я вычислил, что он спрятан в ковре, и сказал тебе об этом.
– Да, но кто рисковал своей башкой?
– Опять вы спорите? – Лесли и Лоррейн вернулись из кухни с бутылкой шампанского и четырьмя высокими узкими бокалами.
– Они рее время нападают друг на друга, – устало сказала Лоррейн. – Удивительно, как они еще не убили друг друга.
Тоцци покачал головой.
– Ты не понимаешь, Лоррейн, и никогда не понимала. Разве это схватка? Если бы мы на самом деле дрались, ты бы об этом узнала.
– Конечно, потому что выиграл бы я, – парировал Гиббонс.
– Черта с два.
– Послушай, Тоц, ты выпутался только потому, что я сорвал их планы и спас твою задницу, но ты никак не хочешь признать это.
Тоцци выпрямился и склонился к лицу Гиббонса.
– Похоже, ты на самом деле хочешь подраться, Гиб.
Лоррейн плюхнулась между ними.
– Дело зашло слишком далеко, их надо разделить, – пояснила она Лесли. – Они как дети.
Лесли рассмеялась. Это был первый непринужденный смех, который Гиббонс услышал от нее со времени случившегося на Гранд-стрит: Она была нервной и напряженной весь вечер, слишком много улыбалась и изо всех сил старалась выглядеть естественно. На ее долю выпало
Лесли налила два бокала шампанского и, передав один Лоррейн, подсела к Тоцци, взяла его за руку. Когда Гиббонс впервые увидел Лесли, она ему не особенно понравилась, но оказалось, что она совсем ничего. Как и у большинства людей, ее агрессивность была всего лишь прикрытием некоторой ее неуверенности в себе. Пожалуй, сейчас она и выглядела лучше. Она была невысокого роста. Гиббонс никогда не обращал особого внимания на таких женщин, но Лесли была исключением – красивая, в высшей степени элегантная женщина. Слишком хороша для Тоцци.
Затем он перевел взгляд на Лоррейн, смотревшую на Дика Кларка на экране. С этими гребнями в длинных черных волосах она была сегодня просто великолепна. Он никогда раньше не видел ее в этом изящном платье, хотя, когда они сегодня вечером одевались, она и уверяла его, что носит его уже не первый год. Лоррейн сидела, демонстрируя свои ноги, положив их одну на другую и притопывая под кофейным столиком высоким каблучком. Да, она смотрелась просто замечательно. Мало кому из женщин удается так выглядеть в сорок один. Немногие выглядят так и в двадцать девять. Не верится, что она родственница Тоцци. Слишком шикарна по сравнению с ним. Должно быть, они нашли его в мусорном ящике, плывущем по реке.
– Ты ведь так не считаешь, правда. Гиб? – Тоцци наклонился к нему через Лоррейн.
– Что – не считаю?
– Что это именно твоя заслуга.
– Очень даже считаю.
– Пошел вон.
Лоррейн локтем задвинула своего кузена на место.
– Вы, оба, прекратите, наконец. Если хотите знать, что я думаю, так вот: вы злитесь потому, что упустили Зучетти.
– Но Зучетти никогда не дотрагивался до ковра, – начал оправдываться Тоцци, – мы не можем привязать его к этому делу. Он всегда держался в стороне от операций с наркотиками. Так поступают все крупные дельцы.
– Да, но он крупная рыба. Он нужен вам, чтобы перекрыть поступление героина. Не так ли?
– Ты абсолютно права, Лоррейн. Но у нас нет улик, чтобы выдвинуть против него обвинение.
Лесли поставила бокал на кофейный столик.
– Мне немного неловко так говорить, я понимаю, что не должна этого чувствовать, но в глубине души я не питаю неприязни к Зучетти. Ведь он спас Патрицию.
– Да, со старомодными парнями из мафии иногда случаются забавные вещи, – сказал Тоцци. – В отличие от нынешнего поколения – сопляка вроде Немо – старики действительно «люди чести». У них есть свод правил, по которым они, похоже, и живут.
– Тоцци, ты насмотрелся всякой чепухи вроде «Крестного отца». В этих людях нет никакого благородства. По сути своей – это подлые и безнравственные типы.
– Я не согласен с тобой, Гиб.
– Потому, что ты – идиот.
Тоцци отмахнулся от него.
– Ты веришь только в то, во что хочешь верить, твердолобый ты болван.
– А что же теперь будет с процессом Фигаро? – вмешалась Лоррейн. – Я знаю, что судья объявил о его прекращении, так как Огастин оказался замешанным в дела сицилийцев, но означает ли это окончание процесса?