Грязный спорт
Шрифт:
Свет фар подъехавшей машины отразился в зашторенных стеклах. Трофимов прошел к окну и выглянул наружу. Из остановившегося напротив подъезда «Пежо» выбрался сначала Баркетов, а за ним – Ярослав Свантуш. Игнат Артемьевич нахмурился. Оба его бывших игрока зашли внутрь. Не хотелось бы, чтобы они разбудили задремавшую Анжелу…
Трофимов быстро прошагал в прихожую и отпер дверь. Баркетов уже собирался надавить на кнопку электрического звонка. Чех держался позади него.
– В чем дело, парни? – не слишком приветливо встретил хоккеистов главный тренер «беркутов». – Не поздновато
Максим перебил его:
– Нужно поговорить.
Он без приглашения перешагнул через порог. Свантуш на секунду замялся, но потом последовал за товарищем. Игнату Артемьевичу ничего не оставалось, как отступить в сторону.
– Если это насчет контракта, то можно было подождать…
– Это не насчет контракта.
Баркетов двинулся в гостиную, но Трофимов удержал незваного гостя за локоть.
– Не туда, – шепотом произнес он. – Пройдем лучше на кухню.
Максим подчинился. Трофимов вновь пропустил игроков вперед, а сам замкнул шествие. Баркетов и Свантуш подсели к столу. Игнат Артемьевич остался стоять, спиной закрыв дверь. Зажигать свет на кухне он тоже не стал. Выжидательно глянул на визитеров:
– Так в чем, собственно, дело?
– Они вернули вам жену? – вопросом на вопрос ответил Баркетов.
– Вы пришли сюда узнать именно это?
– Нет. Но все же… Вернули?
– Да, вернули.
– Мы с Максом смотрели игру в баре, – усмехнулся чех. Его мощные челюсти снова перемалывали жевательную резинку. – Впечатлило. Особенно концовка. Динамичная и напряженная. Агафонов, помнится, ни разу не додумался до того, чтобы устраивать из слитых игр шоу.
Трофимов побагровел. Меньше всего ему хотелось сейчас обсуждать минувший матч с «Кристаллом». Его, как и все остальное случившееся за последние дни, следовало попросту забыть. То, что он только что посоветовал супруге.
– А я смотрю, ты стал разговорчивее, – язвительно бросил он Свантушу.
– Чего нельзя сказать о вас, Игнат Артемьевич, – парировал Баркетов. – Почему вы не сказали мне, что это Рубаев?
– А с какой стати? Я же русским языком объяснил тебе, Макс, что жизнь моей жены находилась под угрозой. Я не мог допустить, чтобы ты ввязался в разборки с вице-президентом клуба. Что в этом случае стало бы с ней? – Трофимов неопределенно мотнул головой в направлении спальни. – Или тебе на всех и все наплевать?
– Было бы мне наплевать, я бы просто ушел в сторону и притих.
– Ты так и сделал, когда не стало Осина. А теперь вдруг опомнился… Не поздновато ли для прозрения?
Баркетов резко встал. Свантуш тоже встал, перестал жевать и положил руку на плечо бывшего одноклубника. Это движение невольно сдержало Максима.
– Что? – Трофимов криво усмехнулся. – Скажешь, что я не прав? Прав, Макс, прав. И ты отлично об этом знаешь. Так что не стоит строить из себя моралиста. К тебе это тоже относится, – добавил он, взглянув на чеха. – Так зачем вы пришли?
Почти невероятным усилием воли Баркетов заставил себя успокоиться. Однако садиться он больше не стал. Стоял и Свантуш.
– Вы знаете, кто стоит за Рубаевым? – Голос Максима звучал ровно, но в нем
– Не знаю.
– Уверены?
– Это что допрос, Баркетов? Если я сказал, что не знаю, значит, не знаю.
– Но такой человек есть?
– Возможно. Меня это не касается. Я сделал то, о чем меня просили, а остальное…
– Они попросят еще раз, – с нажимом произнес Баркетов.
– И что с того?
– Вы хотите работать на них вечно?
Разговор уже происходил на повышенных тонах и мог быть услышан в спальне. Трофимов судорожно сглотнул и выдержал небольшую паузу. Вновь перешел на свистящий шепот.
– К чему ты клонишь, Макс?
Баркетов двинулся на него, Свантуш попытался остановить приятеля, но тот лишь небрежным движением сбросил со своего плеча тяжелую ладонь Ярослава. Остановился в полушаге от Игната Артемьевича. Стального цвета глаза хоккеиста буравили переносицу главного тренера. Отступать от намеченного Баркетов не собирался. Он знал, что дожать Трофимова именно сегодня было крайне необходимо.
– Это нужно остановить, Артемьич. Теперь, когда ваша жена в безопасности, пришло время для контратаки. Вы же играли сами. Вы знаете, как важно уметь стремительно переходить из обороны в нападение. В противном случае неприятель запрет вас в зоне. И что останется? Проброситься? Но это позор, Артемьич. Подумайте об этом. Подумайте о тех, кого уже нет в живых. Об Осине, об Агафонове… Ведь это только начало. Будут и еще жертвы. Неужели вы думаете, что Ожогин, Алгерсон и Гранич всегда будут безропотно сливать игры по вашему указанию? Они ведь хоккеисты! У них тоже есть понятия о чести. Настанет день, и кто-нибудь из них последует примеру Осина. Он откажется. А его грохнут. Для Рубаева и того, кто прикрывает его, люди, как мусор. Убрал – и все… Таким не место в спорте. Не место у власти. С этим нужно кончать, Артемьич! Слышите? Обязательно нужно!
Речь Максима была настолько искренней и проникновенной, что Трофимов не сразу нашелся с ответом. Он несколько раз бессмысленно сморгнул, покосился на Свантуша и вновь встретился глазами с Баркетовым.
– Кончать… – глухо, словно эхом, откликнулся Игнат Артемьевич. – Но как? Что я могу? Ведь я уже…
– Повязан с ними? – закончил за него начатую фразу Баркетов и увидел, как Трофимов энергично качнул головой в знак согласия. – Я знал, что Рубаев на это и рассчитывает. Он наверняка обрисовал вам во всех красках, что будет, если вы решите соскочить. Угадал?
Трофимов снова кивнул.
– В его словах, бесспорно, есть зерно истины, – продолжил Максим. – Только одного Антон Степанович не учел. Если наш план сработает, ответ держать уже будет не перед кем.
Игнат Артемьевич в растерянности провел ладонью по лбу. Перестав подпирать спиной дверь, он придвинул к себе стул и без сил опустился на него. Ноги вдруг предательски ослабели.
– Что за план?
Теперь Баркетов взирал на собеседника сверху вниз.
– Нужно достать главного. Человека, который управляет всей этой системой. Без него пирамида рухнет. А с Рубаевым мы уже легко справимся. Без поддержки он – никто. Слизняк!