Губительница душ
Шрифт:
— Придешь?
— Непременно!
— Ровно в десять часов вечера приди на улицу… — она назвала ее и описала внешний вид дома, — там встретит тебя преданный мне человек и проводит ко мне.
— Прости меня! — воскликнул юноша, прижимая ее к груди, а она краснела и улыбалась под его пламенными поцелуями.
Как только ушел Ядевский, сектантка послала Бориса за Рахилью и, когда та пришла, заперлась с ней в своей спальне.
— Сегодня ночью должен на некоторое время исчезнуть поручик Ядевский, которого ты знаешь, — сказала Эмма.
— Если
— Я назначила ему свидание. Жди его на улице около десяти часов вечера и проводи ко мне. Распорядись, чтобы твои люди были на месте до его прихода. Ядевский снимет с себя шпагу, потом начнет меня целовать, и я накину ему петлю на шею. Его свяжут, отнесут в подземелье, где он останется до тех пор, пока я сама не освобожу его. Скажи своим людям, чтобы они не смели обращаться с ним жестоко.
— Понимаю.
Еврейка ушла домой, получив от Малютиной еще кое-какие инструкции.
Иезуит не решался ехать к Огинским, не обдумав заранее, в каких выражениях он сообщит им поразительную новость. Долго ломал он себе голову, как вдруг в голове его мелькнула мысль переговорить с Анютой, которую наверняка обрадует известие о помолвке Солтыка. Он не ошибся. Девушка бросилась ему на шею и расцеловала его, потом повела в кабинет, где сидели ее родители, и радостно объявила:
— Граф Солтык женится на Эмме Малютиной. Он отказывается от меня, потому что не смог покорить мое сердце и убедился, что я никогда не полюблю его.
На лице Огинского изобразилось изумление, а жена его начала осыпать упреками патера Глинского.
— Перестаньте, — остановила ее Анюта, — вы знаете, что я люблю Казимира Ядевского и пойду в монастырь, если вы не отдадите меня за него замуж. — Скажите графу, — обратилась она к иезуиту, — что я ему очень благодарна и надеюсь, что он останется моим другом.
Этим окончилось затруднительное объяснение, и патер Глинский откланялся. Анюта воспользовалась неожиданно сложившимися обстоятельствами для того, чтобы испросить согласие родителей на брак с Ядевским. Отец был готов уступить ее просьбе, но мать была сильно заражена тем, что называется «польский гонор», и отказала наотрез. Это не обескуражило девушку, и она тотчас послала с Тарасом записку к Казимиру. Старик вернулся вечером и доложил своей барышне, что поручика Ядевского дома нет, а денщик рассказал ему, что какая-то дама назначила его барину вечером свидание.
— Наверно, Малютина! — воскликнула Анюта.
— За ней надо следить, — сказал Тарас, — она теперь в Красном кабачке. Кроме того, я узнал, что сегодня была у нее Рахиль. Жаль мне господина Ядевского! Говорят, что Малютина выходит замуж за графа Солтыка.
— Пойдем, посмотрим, что делает Эмма в Красном кабачке? — предложила Анюта, и полчаса спустя, переодевшись в крестьянское платье, они вышли из дома.
— Малютина поехала в кабачок на лодке и, наверно, вернется оттуда тем же путем, — заметил
Зима уже подходила к концу. Днепр вскрылся, погода была холодная, но ясная. Полная луна отражалась в воде, на дворе было светло, только сильный ветер вздымал на реке пенистые волны.
— Не боитесь ли вы, сударыня? — спросил Тарас.
— Я ничего не боюсь, — решительным тоном отвечала Анюта, садясь в лодку вместе со своим провожатым.
— Красавица еще там, — заметил старик, увидя огонь в окнах шинка, — подождем, пока она выйдет.
Минут через десять из кабачка вышла Эмма в сопровождении крестьянина, с виду похожего на рыбака, села с ним в лодку и переправилась на противоположный берег реки, не заметив, что другая лодка плывет за ними следом.
На берегу и в узком переулке, куда повернула Малютина, не было ни одного огонька — будто все вымерли. Сектантка остановилась перед домом, где Солтыку являлись тени его умерших родителей, постучалась в ворота, и они тотчас отворились. В ту же минуту Анюта схватила ее за руку.
— Что вам надо? — спросила Эмма, нимало не испугавшись.
— Наконец-то я поймала тебя! — вскричала Анюта. — Ты завлекла в свои сети и Солтыка и Ядевского, хочешь, я скажу, с какой целью?
— Вы с ума сошли!
— Ты говоришь, что любишь Казимира… нет, ты жаждешь его крови, хищная гиена, и с помощью своих сообщников собираешься его зарезать! Ты убила Пиктурно… отдала Тараевича на съедение диким зверям… Ты точно так же убьешь Солтыка и Ядевского, если я тебе не помешаю, кровожадная жрица дьявольской секты!.. Губительница душ!
Дикий яростный вопль раненой пантеры вырвался из груди сектантки. Она выхватила из-за пояса кинжал и готова была пронзить им свою соперницу, но тут вовремя подоспел Тарас и вырвал оружие из ее рук, а она шмыгнула во двор и захлопнула за собой калитку.
Эмма не потеряла присутствия духа и хладнокровно отдала своим сообщникам необходимые приказания. Юрий перелез через забор и побежал предостеречь Рахиль, Джике было приказано идти на встречу к Ядевскому и назначить ему свидание за городом, на первом перекрестке, по дороге в Комчино, а Табичу велено было как можно скорее оседлать лошадь. Первый успел исполнить возложенное на него поручение, но вторая еще не вышла из дома, когда сани, в которых приехал Ядевский, остановились у ворот.
— Стой! — закричал Тарас, хватая лошадь под уздцы.
— Что тут случилось? — спросил поручик.
— Нам удалось раскрыть готовящееся на вас покушение, — отвечал старик, — вас собирались зарезать в этом доме.
— Кто же?
— Малютина.
— Я едва не поплатилась жизнью за любовь мою к вам, — прибавила Анюта.
— Злодейка хотела заколоть мою барышню вот этим кинжалом, но я бросился между ними, и удар достался мне… Ничего… заживет, — прибавил верный слуга.
— Возможно ли это? Неужели Эмма действительно жрица кровавой секты?! — воскликнул Казимир.