Губы Мика Джаггера
Шрифт:
БАРТЕК (садится рядом). Не усугубляй… Ты его не знаешь, не понимаешь…
КАСЯ. И ты такой же, все вы одинаковые! (Начинает плакать.)
БАРТЕК (нерешительно берет ее за руку).Ну что ты? Не принимай так близко к сердцу! Эй! Ну же, перестань! Успокойся! Ты такая умная, такая красивая, ну не надо…
КАСЯ (отскакивает). Тебе никогда это не удастся, о кей? Никогда!
БАРТЕК. Что, что?
КАСЯ. Я же знаю, о чем ты думаешь,
БАРТЕК. Интересно, как ты можешь знать, о чем я думаю? (Смотрит на бюст КАСИ.)
КАСЯ. Уверена, что о сексе. Как любой парень. А зачем ты мне налил этой гадости? У всех здешних ребят только одно на уме. Чтобы потрогать мою грудь!
БАРТЕК. Ну, знаешь! Примитивная публика! (Смотрит на бюст.) Я даже дотрагиваться до тебя не хочу! (Смешивает для нее водку с кока-колой.)
КАСЯ. Честно, не хочешь…
БАРТЕК (садится рядом). Не-а! А теперь оранжаду, ладно? Почти без алкоголя…
КАСЯ. Ну… (Она, похоже, начинает пьянеть.)
Лестница затемняется, освещается центральная часть сцены. АННА, ЯН и МАРЕК идут в сторону гаража. МАРЕК фыркает, у него мокрые волосы.
ЯН. Ну как? Полегче?
МАРЕК. Да. Вы у меня слегка трансформировались…
АННА. Что, что?
МАРЕК. Будто покрыты квадратами и ромбами… Нет, нет, все нормально…
ЯН. Вот и порядок. О кей.
АННА открывает ворота гаража. Видны банки, кладовая, проигрыватель «Бамбино», старый «Трабант» – еще шестидесятых годов.
АННА. Узнаешь?
ЯН. Mein Gott! Святой гедеэрник из Цвикау! Heil Hitler! Столько лет держится?
АННА. А что мне с ним делать? Никому не мешает, да и не ржавеет.
ЯН. Разумеется, ведь ГДР вечна, разве нет?
АННА. После смерти Здисека он тоже как мертвый. Никто на нем не ездит, стоит, бедняжка, и – ни с места.
ЯН. Бедный, пластиковый фашист… (Поглаживает автомобиль.) До чего же ты дошел! Ну, что? Садимся?
АННА закрывает гараж. Эта часть сцены затемняется, – освещается лестница, – на ней КАСЯ и БАРТЕК.
КАСЯ. Так ты вправду не думаешь только о сексе?
БАРТЕК. Да кончай ты! Я что, похож на такого, который только об этом думает? Ну, бери, не халтурь!
КАСЯ. Это хорошо (Внезапно прижимается к БАРТЕКУ.) Это очень хорошо. Это здорово… Я рада… что не думаешь…
БАРТЕК. Честно?
КАСЯ. Да!
БАРТЕК. Ты извини… Я сейчас… Сейчас вернусь! Подожди!
БАРТЕК сбегает по лестнице, лестница затемняется, освещается центральная часть сцены. БАРТЕК вбегает в гараж.
Дед! Выйди на минутку!
ЯН. Что случилось?
БАРТЕК. Да иди же! Дело есть!
Выходят и останавливаются перед гаражом.
Дед… У тебя есть резинки?
ЯН. У меня?! Да ты что? Я – и резинки?!
БАРТЕК. Ну, дай, а? Может, у меня что получится…
ЯН.
БАРТЕК. Ого! Кто бы говорил!
ЯН. Ты не понял… Здесь все совершенно не…
БАРТЕК. Так как? Дашь?
ЯН. Парень, к тому же это аморально! Понял? Резинки аморальны! Не знал? А любовь должна быть свободной, непринужденной! А это… Я понимаю, Кася и вправду красива. Но… Любовь, – ты понимаешь? Любовь. Ты способен увидеть за сексом любовь? Понять, что ты ее часть? Частица огромной, космической гармонии? Музыки сфер?
БАРТЕК. Да, понял, – гармонии. Ну так как? (ЯН трясет головой.) Я же знаю, у тебя есть! Кончай темнить, дед, у тебя всегда были!
ЯН. О, сын моего сына! Это клевета.
БАРТЕК. Это правда. У тебя есть. Сам видел! (Лицо ЯНА приобретает туманное выражение.) А как же ВИЧ?!
ЯН. Ну, конечно, этот ваш ВИЧ… Ах, it's only rock'n'roll, беги!
Из гаража выходит МАРЕК.
МАРЕК. Бартек, только никуда не уходите. С этой малышкой, понятно…
ЯН. Не волнуйся за Бартека, он сам справится! (К БАРТЕКУ.) Ну, лети!
МАРЕК. Никуда ты не полетишь! Вернись! (БАРТЕК и ЯН удивлены.) Лучше уж пей водку! Ну, что? Думаете, я не знаю, что у вас на уме?!
БАРТЕК. Да ты что, папа?
ЯН. Оставь его!
МАРЕК. Папа, не вмешивайся, как-никак, это мой сын!
ЯН. Он взрослый мужик! Знает, что делает!
МАРЕК. Конечно, я знаю, что он знает! Не терпится стать прадедушкой? Пусть сперва школу закончит!
ЯН. Кто бы говорил! Ты был младше него, когда меня дедушкой сделал!
МАРЕК. Именно потому я и хочу, чтобы он остался здесь! И не подрывай мой авторитет!
ЯН. Бартек, плюй на авторитет, лети! (К МАРЕКУ.) А может, ты завидуешь? А?
МАРЕК. Полегче, папа, во мне та травка еще сидит…
ЯН. И что с того?
МАРЕК. И сейчас… поверь, сейчас я могу сказать тебе такое, о чем через минуту буду… ты будешь жалеть!
ЯН. Что ж! Прошу! Подумать только! Ну, валяй, интересно, что ты мне скажешь, ну? Ты – червь банковский! Позор моего рода! Ну, говори!
МАРЕК. Папа, не перегибай палку, очень тебя прошу…
ЯН. Да, знаю, – не то ты мне скажешь… Ну так говори наконец, говори!!!
МАРЕК. Черт побери, папа, прошу тебя, не заводи меня, не то я еще…
ЯН. Нет, нет, ничего он не скажет! Он никогда ничего не скажет, трус паршивый! Трус! Коммунист проклятый, буржуй, педик, чурбан, засранец!!!
АННА (голос). Янек, иди сюда! У меня тут есть кое-что для вас!
БАРТЕК. Тихо, мать вашу!!! (Пауза, ЯН и МАРЕК удивлены.) Вы когда-нибудь перестанете?! Ведь с самого утра… Что с вами?! Я уже сыт по горло! Вот выйду отсюда, прямо сейчас, и уйду к чертовой матери, просто так… Ну, не могу я! Вы, что – разве чужие друг другу, или как? Не понимаю! А вы понимаете?!