Гучок
Шрифт:
– Это единственное место, где их проделок никто бы не заметил.
– А циво ани велнулись?
– Наверное, там и без них справляются, – пожав плечами, предположил суслик.
– И что делать? – спросил, придвинувшись к ним, Гучок.
– Тут я вам не помощник, – ответил зверёк. – Это что-то ваше. То, с чем только вы можете справиться. Соображайте!
Мальчики задумались. Веселая троица вылезла наружу и с интересом стала исследовать местность.
– У миня в люкзаке, навелнае, тозе сидят, – проговорил, наблюдая за ними, Игорёк. – Мы, сто, их всю зизнь с собой носить будим?
–
Игорёк не успел подойти к своему рюкзаку, как оттуда с гигиканьем и гагаканьем выскочили ещё трое знакомых нам человечков и бросились обнимать мальчика.
– Как вы тут аказались? – начал допрашивать их Игорёк.
– Как-как? – удивился Бардак, растягивая лицо в улыбке. – Мы же твои друзья!
– Мы друга без беды не бросим, – поддержали его Шиворот Навыворот и Задом Наперёд.
– Вам тут всё лавно делать нецева, – сказал мальчик.
– Как это, нечего? – удивлённо протянули человечки. – Да здесь, куда ни плюнь, работы – не початый край! Вон, гляди!
Три таких же оболтуса уже хозяйничали на птичьем базаре. Забравшись на узкий уступ скалы, они занялись привычным делом. Часть птиц уже сидела на уступе, развернувшись клювом к скале. Это была работа Задом Наперёда. Другие кайры оказались стоящими на головах, хлопая крыльями и не понимая, почему из моря, которое теперь висело вверх дном, не выпадает рыба. Тут постарался Шиворот Навыворот. Ну, а Бардак, как обычно, руководил этим всеобщим весёлым безобразием.
И без того шумная птичья тусовка теперь шумела в три раза громче. Другая троица полезла помогать первой, хотя первая и без них чудесно справлялась со своими обязанностями. Три тонкоклювых мамаши с криками «Стасик!», «Васенька!» и «Константин Яковлевич!» пробирались по головам остальных в поисках своих птенцов. Какая-то кайра кормила рыбой Шиворота Навыворота. Бардак, еле втиснувшись в плотную толпу птиц, сидевших на краю обрыва, рассказывал какой-то анекдот своим соседкам. Те, дослушав до конца, от смеха попадали с обрыва в воду.
Места стало больше, и теперь Бардак рассказывал анекдоты уже лёжа на уступе, вытянувшись во весь свой рост и подложив руки под голову.
– Пока они там заняты, наведём порядок в рюкзаке, – скомандовал Гучок.
– Ты думаес, ани не любят полядок? – засомневался Игорёк.
– А мы сейчас это проверим. По-моему, они дружат с порядком, как мы с медведем.
Друзья вытряхнули всё содержимое из своих рюкзаков и стали аккуратно его укладывать обратно. Через время, вдоволь накуролесив на птичьем базаре, все шесть человечков спустились вниз. Спустились они не скучно, а, словно на парашюте, схватившись за лапы кричащих от возмущения кайр. Довольные своими проделками, они раскрыли рюкзак, чтобы залезть погреться.
– Фу-у-у, – разочарованно протянул Бардак, заглядывая внутрь. – А чё это?… Порядок, что ли?… А чё он здесь делает?
– Эта мой лодственник. Он там тепель зивет, – спокойно ответил Игорёк.
– Как родственник? Как живёт? – всполошился Задом Наперёд. – А нам где жить?
– Вы нас бросаете? – дрожащим голосом произнёс Шиворот Навыворот. – Нас, своих самых родных родственников?
Он часто-часто заморгал, и на его маленьких глазках заблестели
– Я вам отдал лучшие шивороты в своей жизни, – с надрывом в голосе, всхлипывая и покачивая головой, проговорил первый Шиворот Навыворот и, набрав воздуха, от души высморкался в пиджачок соседа слева.
«И я!», «И я!» прокатилось по рыдающей очереди, причём каждый высморкался в пиджак своего соседа. Второй Шиворот Навыворот хотел высморкаться в оленя, но тот вскочил на ноги и отпрыгнул. Шиворот застыл с протянутой к оленю рукой.
– А какие были навывороты…, – сведя брови домиком, трагически произнёс он и, повернувшись к соседу справа, вытер нос об рукав его пиджака во всю длину рукава.
Цепочка рыдающих развернулась и, теперь каждый по очереди вытер нос об рукав соседа справа.
– Я думал, это у них пиджаки, – шепнул дракоша лягушонку. – А это, оказывается, такие носовые платки. С пуговицами и карманами.
Вдруг со всех сторон раздался гром аплодисментов и свист благодарных зрителей. Никто не заметил, как посмотреть на это представление к скале подтянулась куча морского и не очень зверья. Моржи, морские котики и тюлени шлёпали ластами и били хвостами по воде. Весь птичий базар хлопал крыльями и громко делился впечатлениями, столпившись на узеньких террасах. Чайки, гагары, казарки и чистики, порхая в воздухе, пронзительно кричали. Песцы и зайцы, то тут, то там мелькавшие в толпе зрителей, свистели и улюлюкали.
Человечки во весь рот улыбались, кланялись, прижимая ладошку к животу, и посылали воздушные поцелуи. Первым заподоздрил неладное Бардак, когда увидел в толпе зрителей знакомые клювы гусей.
– Здесь гуси, – сказал он Задом Наперёду и Шивороту Навывороту, прикрыв рот ладошкой.
– Мама, – прошептал в панике Шиворот, вспомнив последнее путешествие в клювах гусей.
– Бежим! – крикнул Задом Наперёд и бросился наутёк.
Но было поздно. Шестеро гусей, подхватив клювами одного за другим всех шестерых оболтусов, поднялись в небо. Человечки, как и в прошлый раз, что-то кричали, дрыгая ручками и ножками. Но гуси побеседовать с ними не могли, потому что клювы у них, как и в прошлый раз, были заняты.
…Заканчивалась тридцать седьмая минута полёта. Висеть в клюве было хоть и бесплатно, но только скучно и неудобно. Лететь оставалось ещё пять тысяч сто шестьдесят четыре минуты, поэтому время поговорить было. Первым нашёл тему для разговора Задом Наперёд.
– Говорил я тебе, лучше со взрослыми иметь дело, – пробурчал он, глянув на Бардака. – А ты «С детьми проще», «С детьми проще»! Висим, проще нельзя! Нужно было с родителями Гучка оставаться. Там бы для всех нашлась работёнка.