Гуд бай, Америка…
Шрифт:
А песен хороших и правильных я могу ещё много вспомнить. Только вот не все песни из нашего будущего будут понятны людям этого времени.
* * *
Я решил, что ещё одну песню можно исполнить для нашей Маринки. Думаю, что и Лёшка будет не против.
— Лёха! Поможешь с припевом?
— А что за песня?
— Ты её тоже знаешь…
Сделав паузу, я снова запел. И снова это была грустная, но правильная песня от группы Любэ…
* * *
Позови
Ключевой водой напои меня!
Отзовётся ли сердце безбрежное,
Несказанное, глупое, нежное…
Снова сумерки входят бессонные,
Снова застят мне стёкла оконные.
Там кивает сирень и смородина,
Позови меня, милая Родина!
И снова в припеве к моему голосу прибавился голос брата. Наверняка он тоже смотрел и этот фильм про наших ментов воюющих в Чечне, и много раз слышал эту песню. Вот мы с ним и задали на два голоса:
Позови меня
На закате дня…
Позови меня, грусть-печаль моя,
Позови меня…
А после снова, повторяя эти проникновенные слова. Потом я спел второй куплет. И мы снова с Лёхой на два голоса просим кого-то:
Позови меня на закате дня…
И после небольшой паузы, на месте которой должен был быть красивый проигрыш, я тихо пою:
Позови меня тихо по имени!
Ключевой водой напои меня!
Знаю, сбудется наше свидание,
Я вернусь, я сдержу обещание…
* * *
Наступившая внезапно тишина стала для меня и для всех присутствующих очень неожиданной. Правда, перед этим движок пару раз кашлянул, потом ещё пару раз чихнул, и тишина…
Тишина, твою мать! Грёбанная такая тишина на высоте несколько сотен метров над землёй.
— Что с горючкой? Марина! Что там…
— Ничего. Только топлива больше нет, кажется…
Глава 23
Глава двадцать третья.
Вопрос мировоззрения неясен.
Тут дело вкуса: Что? Когда? Кому?
Слепой спросил: «А, правда, мир прекрасен?»
«Ну… Как тебе сказать?..» — ответили ему.
06 октября. 1974 год.
Республика Куба. Гавана.
— Не-ет. Старею… Этот перелёт дался мне слишком тяжело.
— Но, товарищ генерал… Больше двадцати часов в полёте. И не каждый молодой выдержит без последствий.
— Лётчики молодцы! Если бы мог, раздал бы орденов и медалей всему экипажу.
— Это ещё ничего. Вот недавно американские диспетчера перестали работать с советскими пилотами. Но наши и тут нашли выход. По звёздам ориентируюся.
— Прям,
— Историю исправить невозможно, товарищ генерал.
— Зато можно творить её своими собственными руками…
* * *
Судоплатову тяжело дался этот перелёт. Годы и пережитые трудности во время длительного заключения всё-таки давали о себе знать, несмотря на то, что он старался поддерживать себя в форме. Хорошо ещё, что самолёт не был загружен под завязку и условия в полёте были вполне комфортабельные.
Он больше переживал за тех людей, которые по тем или иным причинам были вынуждены остаться в СССР. Как бы «Железный Шурик» не отыгрался на них. Хотя вроде бы он ясно дал понять и Крючкову и Ивашутину, что не стоит почём зря обижать его людей. Ивашутил выказал полный нейтралитет и пообещал забрать к себе тех, кто выскажет такое желание. Крючков — слабое звено в цепочке. Его и самого могут пустить под нож. Незаменимых у нас, как известно, давно уже нет. Вроде бы всё прошло удачно. Но всё время, пока летели над территорией СССР, Павел Анатольевич подсознательно ждал того, что их самолёт попросту собьют, не считаясь с тем, что на борту есть и вполне гражданские. Ни в чём не повинные люди. Ну, или хотя бы просто, используя истребители, посадят на каком-нибудь военном аэродроме и арестуют всех до одного. Но обошлось. И вот теперь он уже стоял на твёрдой земле Острова Свободы, вытирая пот со лба носовым платком. Жарило кубинское солнце совсем не по-детски.
Зато девчушка лет тринадцати в лёгком цветастом платьице, искренне радовалась и этому солнцу, и пальмам, растущим прямо на краю взлётного поля аэропорта имени Хосе Марти. И лишь приглядевшись можно было заметить, что глаза у неё были немного грустные. Слишком уж взрослый был взгляд для такой юной девушки…
06 октября. 1974 год.
США. Штат Флорида. Где-то в небе. До утра ещё далеко…
Алексей Тихий.
— Марин! Что ты такое говоришь? У нас же горючки было полные баки…
— А вот теперь датчик показывает, что его нет вовсе…
— Попробуй выключатель топливного насоса! — подал голос Сашка с заднего сиденья.
— Что это значит? — Маринка была на грани истерики. — Я не могу держать самолёт ровно. Он не слушается.
— Лёша! Помоги ей удерживать штурвал ровно! Марина! Переключатель топливного насоса… Выключи и снова включи! Иногда такое бывает. Мне Питер показывал…
Маринка стала искать на приборной панели нужный переключатель. Через пару секунд мотор чихнул, и винт снова начал вращаться.
— И что дальше? — спросила наша пилотесса.
— Снижайся. И постарайся найти более-менее ровную площадку для посадки. — снова скомандовал Саня.
— Где? — вскрикнула Маринка.
Что ей ответил брат, я не расслышал.
Но в принципе. Маринка была в чём-то права. Видимость паршивая. Так кое-что светится там внизу иногда. Но всё это не то, что нам сейчас надо.
— Постарайся идти ровно вдоль береговой линии. В случае чего, планируй прямо на воду. Только старайся не слишком далеко от берега. — выдал «ценный» совет брат.