Гудвин

Дракон Фрай

– О, Михан, здорова, - сказал он тихо.
– Ты чего тут делаешь?

– Здорова, - ответил Миша вежливо, не давая ему опомниться.
– Дело есть. Кого тут

выпускали последний раз?

Петрович сел на край кровати, зажмурившись.

– Да эту, вроде, как её...
– он сморщился в попытке вспомнить имя.

– Чардымову?
– подсказал Миша.

Он почувствовал Сашину руку на спине.

– Ну да, - Петрович поднял взгляд.
–

Я тогда и дежурил.

– А кто её выпустить решил?
– Мишино сердце забилось сильнее, но он не понял, от

чего именно.

– Да я не знаю, - старик махнул рукой.
– Моё дело выпускать. Бумага пришла, там её

имя написано, и всё.

– А бумага у тебя осталась?

Петрович встал и подошёл к столу, на котором лежал журнал 'Speed-Инфо' с наполовину разгаданным кроссвордом. Он выдвинул один из ящиков и достал листок из тетради в клеточку. В нём говорилось: 'Чардымова Вера Андреевна выходит на свободу 5 декабря.' Под сообщением стояла подпись.

– Знаешь, чья подпись?
– спросил Миша.

– Хоть убей, - устало ответил Петрович.

– Ладно, спасибо, спокойной ночи, - кивнул он.

– Назад-то выберетесь?
– участливо спросил старик.

Миша заверил его, что они выберутся. После недолгого прощания с мамой Саша отперла входную дверь и они вновь оказались на свежем морозном воздухе. Миша так обрадовался, что, как только они оказались за пределами фонарей, сразу заулыбался. Саша же не произнесла ни слова за всё время, что они шли. Когда они ступили на

крыльцо одиннадцатого дома и Миша открыл замок, Саша вошла первой и повернулась к нему.

– Тебе сегодня нельзя, - коротко сказала она и, не дав ему опомниться, захлопнула дверь.

Миша в миг потерял всё воодушевление от хотя и экстремального, но всё-таки очень позитивного вечера. Его радостные мысли улетучились и он остался наедине с тёмной дверью, не в силах развернуться и уйти. Но всего через минуту дверь отворилась вновь и в узком проёме показалось Сашино лицо.

– Это не из-за тебя, - сказала она.
– Я просто скучаю по маме и хочу побыть одна.

Дверь захлопнулась вновь, но Миша уже успел расплыться в улыбке. Он повесил замок на петли и зашагал в сторону моего сорок второго дома, приплясывая.

28

Проснувшись на следующий день, я сильно обрадовался, увидев Мишу спящим на диване. После недели житья в одном доме с Сергеем за разнообразие сошёл бы даже Витёк. На завтрак я достал макароны и банку тушёнки из большой кастрюли, которую моя мама хранила на тот случай, если по телевизору снова запустят балет 'Лебединое Озеро'.

Когда снедь зашипела на сковородке,

Миша встал и, поздоровавшись со мной, пошёл умываться. Он не сел за завтрак после водных процедур, а взялся за листок бумаги и ручку. Через несколько минут он протянул листок мне для комментариев.

В заголовке стояло слово 'Ходатайство' большими буквами, после которого Миша детально описал убийство Верки Чардымовой как он его видел, сравнил с предыдущим убийством и потребовал немедленно освободить из заточения Максима Фалькона. Прочитав, я поднял глаза и скептически посмотрел на него.

– Думаешь, что Комаров примет твои слова к сведению? Откроет, так сказать, глаза на происходящее?

– Да, - Миша приготовился к моей атаке.
– Посмотри на подпись.

Я посмотрел на листок и увидел внизу закорючку - 'Полковник Полиции Татарский В. М.' Это заставило меня улыбнуться ещё шире.

– А ты опасный тип!
– заявил Мише я, протягивая назад бумагу.
– Как быстро, думаешь, он узнает правду?

– Не важно. Главное, что Макс к тому времени уже сбежит.

– Если он тебя пристрелит, - задумчиво спросил я.
– Ты какой гроб хочешь - дубовый

или из берёзы?

Миша не успел ответить что-то едкое, как в комнату вошёл Сергей и, глухо поздоровавшись, сел за завтрак. Мы вышли получасом позднее, когда я рассортировал письма и положил их обратно в сумку. Дойдя с нами до дома Юльки Сербовой, Миша

отправился дальше в сторону берёзовой рощи, в которой скрылся дом номер одиннадцать, а мы постучали в дверь её жёлтого дома.

***

– Да ладно, Юль, - потирая рёбра с кривой гримасой, пожаловался я.
– Чего тебе стоит?

– В каком это смысле - 'чего стоит?!' - возмутилась Юля, держа в руках приевшееся

уже желтоватое письмо.

На следующий день после неудачного похода к Паше грудная клетка заныла с небывалой силой. Сергей держал у лба ладонь с зажатым в ней снежком, борясь таким образом с лёгким водочным похмельем.

– Я тебе что, проститутка какая-то?
– Юля упёрла руки в боки. Её синий в крапинку фартук развевался на холодном ветру.

Я хотел ответить, но не удержался от того, чтобы осмотреть её снизу вверх. Краем глаза я заметил, что Сергей поступил точно так же.

– Да я же не об этом, - объяснил я.
– Ты с ним в хороших отношениях. Сходила бы на чай, поговорила.

– Ну да, - прокряхтел Сергей.
– Этот ублюдок не всегда звезду носит. Она у него лежит где-то.

– Узнаешь где, - продолжал я.
– А потом схватишь - и бежать. Убрав руки с боков, Юля вздохнула.

– Да как вы не понимаете. Они же эти. Ну эти!