Гугеноты
Шрифт:
Проповедь неожиданно оборвалась. Послышались тревожные возгласы:
— Войско!
— Сюда идет целая армия! Герцог де Гиз, лютый враг гугенотов!
— Спокойно, не поддаваться панике!
— Успокойтесь, братья, они нас не тронут!..
— Ну, теперь вы видите? — обратился Лесдигьер к своим стражам. — Сейчас вы убедитесь окончательно, что я был прав.
Впереди войска на прекрасном белом коне восседал его светлость герцог де Гиз в доспехах и шлеме с белым султаном; рядом — герцог Неверский в аналогичном облачении; позади — знаменосцы, за ними — целая армия различно обмундированных
Гугеноты молча, насупясь, наблюдали за своими врагами по вере.
Оба герцога издали увидели толпу, собравшуюся у риги. Гиз о чем-то посовещался с Невером, потом поднял руку вверх, подавая знак; все войско вслед за ним свернуло с дороги и направилось на протестантов.
— Что это за сборище? — крикнул Гиз, подъезжая, но не обращаясь ни к кому конкретно.
— Это не сборище, милостивый государь. Вы видите перед собой собрание гугенотов, — ответил граф, выходя вперед.
Гиз круто осадил коня:
— Вы разговариваете с герцогом, милейший! Кто разрешил вам собираться здесь?
— Вы, монсеньор. В январе этого года.
— Вы имеете в виду эдикт?
— Вот именно.
— Но кто дал вам право нарушать его?.. Я вижу, вы и некоторые из еретиков при оружии; этим вы нарушили первый пункт эдикта.
— В войске, как правило, каждый солдат бывает при оружии, в то время как наша община состоит в основном из мирных прихожан, странствующих монахов и пасторов различных приходов, единственным оружием которых является Библия.
— Вам запрещается созывать собрания в городах или вблизи них. Вы нарушили это требование! — продолжал Гиз, пропуская мимо ушей ответ графа.
— Васси — не город, а всего лишь маленький населенный пункт.
— Но и не деревня! — усмехнулся Гиз.
— Мы не можем собираться в деревнях. Наша паства находится в городах, но мы и так отошли на достаточное расстояние от близлежащих Витри и Бар-де Люка, — пытался объяснить граф.
— Но вы забыли о Сен-Дизье, а он совсем рядом, не будет и мили! — герцог явно издевался.
Граф с трудом сдерживался, хотя уже прекрасно понимал, чем закончится этот спор.
— Сен-Дизье — такой же населенный пункт в несколько домов, как и Васси. Уж не прикажете ли нам отправляться к проливу Ла-Манш и устраивать собрания на плотах? Впрочем, может быть, под водами Ла-Манша тоже скрыт какой-нибудь город? В таком случае, не отправиться ли нам на небеса? Уж там-то точно нет городов.
— Туда вы и отправитесь за вашу дерзость, — ответил Гиз, — вы и все ваши протестанты. Да сгинет еретическое семя по всей Франции! — громко крикнул он и взмахнул рукой: — Вперед, мои солдаты! Уничтожьте проклятых еретиков за богохульство над святой верой, за нарушение эдикта французского короля!
— За короля! За кардинала!
Солдаты, облаченные в кирасы и латы, обнажив шпаги, бросились в самую гущу безоружных протестантов.
И началась кровавая бойня. Немногие дворяне, бывшие при оружии, мигом выхватили шпаги из ножен, остальные падали под ударами мечей и алебард, сраженные выстрелами из пистолетов и аркебуз.
Граф бросился к риге, вскричав: «Вперед, доблестные рыцари!
Решительный момент настал. Не обращая больше внимания на своих стражей, Лесдигьер вскочил на лошадь и, отчаянно размахивая шпагой направо и налево, вмиг оказался возле графа.
— Вы оказались правы, сударь! — прокричал тот ему. — А я был слеп и глух. Простите меня. Если нам удастся выйти живыми из этого побоища, я обещаю вам самую искреннюю дружбу.
— Я прощаю вас, граф, — ответил Лесдигьер, отражая сыпавшиеся на него удары, — и принимаю ваше предложение.
— Эй, юноша, — вдруг крикнул Гиз, обращаясь к нему, — а вы кто такой? Откуда здесь взялись? — он дал солдатам знак остановиться. — На вас цвета дома Монморанси. Что это значит?
— Это значит, монсеньор, что я действительно принадлежу к свите герцога де Монморанси.
— Какого черта тогда вы ввязались в драку? Отойдите в сторону, вас никто не тронет, хотя вы и покалечили уже двух моих людей.
— Это потому, что я гугенот, господин герцог, — с вызовом ответил Лесдигьер, — и мой долг обязывает прийти на выручку братьям по вере.
— Вот оно что, — протянул Гиз, — выходит, старый коннетабль начал вербовать для своего сына войско из протестантов? Что ж, в таком случае вам придется умереть, юноша, как и вашим братьям-еретикам. Сюда, ко мне! — крикнул он солдатам. — Убейте этого молокососа! Кстати, его приятель, обещавший свою дружбу, кажется, уже отдал Богу душу. Положите их в одну и ту же грязь. Пусть хоть после смерти их души будут вместе, раз они так этого хотели! Видите, молодой человек, я милостив к вам.
Лесдигьер оглянулся, но графа уже не было рядом. Он лежал на земле, перемешанной со снегом, с разрубленным до сердца плечом и пулей в груди и, силясь улыбнуться, широко раскрытыми глазами глядел в хмурое мартовское небо.
На Лесдигьера бросились сразу несколько человек. Одного, самого первого, он сразил рубящим ударом по руке, и та моментально обвисла, выронив шпагу. Но, выпрямляясь, Франсуа не успел увернуться и получил колющий удар в левое плечо. В горячке он не обратил на это внимания, благодаря чему вовремя сумел отразить другие удары, хотя не избежал относительно легких ранений спины и головы. На какое-то время Лесдигьеру все же удалось вырваться из окружения, и он быстрым взглядом окинул место сражения. Из сорока дворян, вскочивших на коней по зову графа, в живых осталось человек десять, да и те вот-вот готовы были пасть под ударами окруживших их со всех сторон солдат. На земле убитыми или ранеными лежали около ста человек, почти все они были гугенотами. Оставшиеся в живых поспешно разбегались кто куда. Иные, помня об оружии, устремлялись к риге, но их настигали и безжалостно пронзали пиками и рубили шпагами. Те, что пришли сюда пешком или приехали на телегах, поднимали руки, моля о пощаде, но солдаты били мечами по этим рукам, а потом рубили наотмашь по ничем уже не защищенным головам… Тех же, что бегали по полю в поисках укрытия, догоняли и сбивали с ног копытами коней, а потом кололи насквозь копьями.