ГУЛАГ
Шрифт:
Во-первых, цифра за конкретный год может ввести в заблуждение, потому что она маскирует очень высокий оборот людей в лагерной системе. К примеру, за 1943 год, согласно архивам, через ГУЛАГ прошло 2 421 000 заключенных, хотя данные на начало и конец года показывают снижение общего числа с 1,5 до 1,2 миллиона. Это число включает в себя перемещения внутри системы и указывает на огромную интенсивность движения заключенных, не отраженного в общих цифрах [1921] . Сходным образом, во время войны из лагерей в Красную Армию был переведен почти миллион заключенных, что не очень сильно сказалось на общей статистике, потому что арестов в военные годы тоже было много. Другой пример: в 1947 году в лагеря поступило 1 490 959 человек, выбыло 1 012 967. Эта колоссальная «ротация» тоже не отражена в таблице [1922] .
1921
Bacon, с. 112.
1922
Pohl, The Stalinist Penal System, с. 17.
Заключенные
1923
Pohl, там же, с. 15; Земсков, «Архипелаг ГУЛАГ…», с. 17.
1924
Наилучший на нынешний день обзор и анализ статистики, доступ к которой открылся после 1991 г., и споров вокруг нее содержится в книге Bacon, с. 6—41 и 101–122; 18 миллионов — это его цифра, основанная на оценках скорости оборота заключенных и известной статистике. Дугин утверждает, что за 1930–1953 гг. было арестовано 11,8 миллионов человек, но эта цифра противоречит оценке числа арестованных до 1940 г. в 8 миллионов, если принять во внимание огромные количества арестованных и отпущенных во время Второй мировой войны (Дугин, «Сталинизм, легенды и факты»).
Но, если копнуть глубже, и эта цифра обманчива. Как читателю этой книги уже известно, не все, кого советская система обрекала на принудительный труд, отбывали срок в концлагерях, подведомственных ГУЛАГу. Во-первых, приведенные выше цифры не включают сотни тысяч людей, приговоренных к «принудительному труду без лишения свободы» за производственные правонарушения. Что еще более важно, было еще по меньшей мере три многочисленные категории подневольных тружеников: военнопленные, обитатели послевоенных проверочно-фильтрационных лагерей и, самое главное, спецпереселенцы — вначале «кулаки», затем поляки, прибалтийцы и прочие, депортированные в 1939–1940 годы, и наконец кавказцы, татары, немцы Поволжья и представители других народов, депортированные во время войны.
Численность первых двух групп оценить довольно легко. Из нескольких надежных источников нам известно, что военнопленных было более четырех миллионов [1925] . Мы знаем также, что с 27 декабря 1941 года по 1 октября 1944-го в фильтрационные лагеря НКВД поступило 421 199 человек и что 10 мая 1945 года в них еще находилось более 160 000 человек, занятых принудительным трудом. В январе 1946 года НКВД ликвидировал эти лагеря и репатриировал в СССР еще 228 000 человек для дальнейшей проверки [1926] . Правдоподобной поэтому выглядит общая цифра 700 000 или около того.
1925
Overy, с. 297; «Военнопленные в СССР», с. 331–333.
1926
Pohl, The Stalinist Penal System, с. 50–52; Земсков, «Архипелаг ГУЛАГ…», с. 4–6.
Спецпереселенцев подсчитать труднее — хотя бы потому, что было очень много разных категорий ссыльных, посылавшихся в разные места в разное время и по разным причинам. В 20-е годы многих тогдашних оппонентов большевизма — меньшевиков, эсеров и прочих — ссылали административным порядком. Это означало, что формально они не имели отношения к ГУЛАГу, но репрессиям они, безусловно, подвергались. В начале 30-х годов власти сослали 2,1 миллиона «кулаков», но неизвестное их количество (наверняка сотни тысяч) было изгнано не в Казахстан и не в Сибирь, а в другие местности тех же районов страны или на неплодородные земли колхозов, куда зачисляли их односельчан. Поскольку многие, судя по всему, оттуда бежали, трудно сказать, включать этих людей в общую цифру или нет. Гораздо понятнее положение национальных групп, отправленных в «спецпоселки» во время или сразу после войны. Не вызывают вопросов и отдельные специфические группы, которые, правда, легко упустить из виду, например 17 000 «бывших людей», высланных из Ленинграда после убийства Кирова. Еще были советские немцы, которых физически никуда не перемещали, просто их поселки в Сибири и Центральной Азии превратили в «спецпоселки», так что ГУЛАГ, можно сказать, пришел к ним домой. Еще были дети, родившиеся у ссыльных, — этих детей, безусловно, тоже следует считать ссыльными.
В результате у разных специалистов, пытавшихся сопоставить и свести воедино различные опубликованные статистические данные обо всех этих группах, получались несколько различные цифры. В книге «Не по своей воле», опубликованной «Мемориалом» в 2001 году, историк Павел Полян, сложив численность всех категорий спецпереселенцев, получил итог: 6 015 000 [1927] . Однако Отто Поль, исследовав архивные публикации, называет другую цифру: семь с небольшим миллионов спецпереселенцев с 1930 по 1948 год [1928] . По его данным, количество жителей «спецпоселков» в послевоенные годы менялось так:
1927
Полян,
1928
Pohl, The Stalinist Penal System, с. 5.
| Период | Количествео «спецпоселенцев» |
|---|---|
| Октябрь 1945 г. | 2 230 500 |
| Октябрь 1946 г. | 2 463 940 |
| Октябрь 1948 г. | 2 104 571 |
| 1 января 1949 г. | 2 300 223 |
| 1 января 1953 г. | 2 753 356 [1929] |
Тем не менее, считая, что низшая оценка удовлетворит самых придирчивых, я беру цифру Поляна: шесть миллионов ссыльных.
1929
Pohl, там же, с. 133.
Складывая все воедино, получаем общее число прошедших через систему принудительного труда в СССР: 28,7 миллиона человек.
Я, конечно, понимаю, что всех эта цифра не удовлетворит. Некоторые скажут, что не всякого арестованного или высланного можно считать «жертвой», поскольку среди них были и преступники, в том числе военные преступники. Но хотя действительно миллионы людей были осуждены по уголовным статьям, я не верю, что сколько-нибудь значительную часть от общего числа составляли преступники в каком-либо нормальном смысле слова. Женщина, собравшая на сжатом поле несколько колосков, — не преступница, мужчина, три раза опоздавший на работу, — не преступник (отец генерала Александра Лебедя получил лагерный срок именно за это). И, если уж на то пошло, военнопленный, которого через много лет после окончания войны все еще держат в лагере принудительного труда, — не военнопленный в сколько-нибудь законном смысле слова. По каким угодно подсчетам настоящие профессиональные преступники составляли в любом лагере ничтожное меньшинство, и поэтому я считаю возможным не корректировать приведенные цифры.
Кое-кого, однако, результат не удовлетворит по другим причинам. Есть вопрос, который, пока я писала эту книгу, мне, разумеется, задавали множество раз: из этих 28,7 миллионов — сколько погибло?
И опять дать ответ непросто. Ни по ГУЛАГу, ни по ссыльным вполне удовлетворительной статистики смертей на данный момент не существует [1930] . Может быть, в ближайшие годы появятся более надежные данные — во всяком случае, один бывший сотрудник МВД лично взял на себя труд аккуратно просмотреть все архивные материалы, лагерь за лагерем и год за годом, и постараться определить достоверные цифры. Руководствуясь, возможно, несколько иными мотивами, общество «Мемориал», уже выпустившее первый надежный справочник по системе исправительно-трудовых лагерей, тоже взялось за подсчет жертв репрессий.
1930
Кое-что, однако, было опубликовано. См. Getty, Ritterspoon, and Zemskov, с. 1048–1049.
Пока идет эта работа, приходится довольствоваться тем, что мы имеем, — годичными сведениями о смертности в ГУЛАГе, взятыми из архивных дел Отдела учета и распределения заключенных. В эти цифры, по-видимому, не входят случаи смерти в тюрьме или на этапе. Они даются на основании сводных документов НКВД, а не на основании данных по отдельным лагерям. К спецпереселенцам они не имеют отношения вообще. И все же я, хоть и неохотно, приведу их здесь:
| Год | Количество умерших заключенных (чел.). В скобках — в % от общего количества заключенных |
|---|---|
| 1930 | 7 980 (4,2 %) |
| 1931 | 7 283 (2,9 %) |
| 1932 | 13 197 (4,81 %) |
| 1933 | 67 297 (15,3 %) |
| 1934 | 25 187 (4,28 %) |
| 1935 | 31 636 (2,75 %) |
| 1936 | 24 993 (2,11 %) |
| 1937 | 31 056 (2,42 %) |
| 1938 | 108 654 (5,35 %) |
| 1939 | 44 750 (3,1 %) |
| 1940 | 41 275 (2,72 %) |
| 1941 | 115 484 (6,1 %) |
| 1942 | 352 560 (24,9 %) |
| 1943 | 267 826 (22,4 %) |
| 1944 | 114 481 (9,2 %) |
| 1945 | 81 917 (5,95 %) |
| 1946 | 30 715 (2,2 %) |
| 1947 | 66 830 (3,59 %) |
| 1948 | 50 659 (2,28 %) |
| 1949 | 29 350 (1,21 %) |
| 1950 | 24 511 (0,95 %) |
| 1951 | 22 466 (0,92 %) |
| 1952 | 20 643 (0,84 %) |
| 1953 | 9 628 (0,67 %) [1931] |
1931
«ГУЛАГ: Главное управление лагерей», с. 441–442.