Гуннар Эммануэль
Шрифт:
И я подумал — до чего мы разные, моя мать и я. Ее вовсе не заботит, как крутится история, лишь бы ей самой разрешили кататься. Она не хочет выходить из времени, нет, она желает участвовать в жизни, плохой ли, хорошей — неважно, даже ежели в придачу получит синяк.
Так что во многих отношениях мы разные, Берит и я.
Я услышал какое-то курлыкание из горницы и вошел туда поглядеть. Это была Эллен, дурочка, или, вернее, моя слабоумная сестра. Она сидела в зарешеченной кровати, привязанная ремнем, пропущенным под мышками, и по запаху было ясно, что она там натворила в кровати. Она бормотала, курлыкала, пускала
Я глядел на нее и думал — это моя сводная сестра.
Моя настоящая сестра спала на раскладушке, хотя дело шло к полудню. Гюллан сопела, уткнувшись ей в подмышку, Гюллан, или Гунборг, ее дочка, стала быть. Моя племянница.
Барбру — светлокожая, в папу, круглолицая, рыжая и помешана на мужиках, ежели уж по правде. Чем она занималась вечером в канун Иванова дня, было не так уж и трудно вычислить, потому что на шее у нее виднелся большой след от засоса. Но она такая, какая есть, и с этим ничего не поделаешь.
Мы довольно разные во многих отношениях, Барбру и я. Барбру — она такая, какая есть.
И ни капельки не похожа на Веру.
Раскладной диван можно сложить и сделать из горницы гостиную, ежели приспичит, но здесь вечно такой кавардак. Над диваном висит картина, написанная маслом, на которой изображен красный домик на опушке леса, зато вокруг портреты Лилль-Бабс{33} и АББЫ{34} и всяких других, неизвестных мне личностей, меня это давно перестало интересовать. А на полу разбросаны номера «Старлет», «Моего Мира» и странные комиксы, которые Барбру с Берит обычно читают. И нижнее белье вперемешку с игрушками.
Берит не слишком-то много переняла у дедушки. У нее никогда не было серьезных культурных интересов, да и у Барбру тоже. Не то, чтобы я осуждал людей за это. Но я бы, пожалуй, больше не стал ничего рассказывать о Берит и Барбру своему учителю, он бы только начал насмехаться и иронизировать. Он такого сорта человек.
Она такая, как есть, Барбру. Я пришел в некоторое уныние, когда подумал, какие мы разные. Нам почти не о чем говорить. Но она все-таки славная, в своем роде.
Я услышал, как Берит гремит посудой на кухне, и пошел туда пить кофе. Она нарезала хлеб и сделала бутерброды, точно я умирал с голоду, и принялась без умолку болтать, об Эллен, которую она хотела забрать из интерната, о своих новых зубах, об окрестных жителях, о дачниках, которые купили дом Нильссона, о родных, соседях и знакомых, которых я почти и не помнил.
Мне не о чем было особо рассказывать, но в каком-то смысле было довольно уютно. Я время от времени чего-нибудь бормотал, Берит продолжала болтать, но иногда она вспоминала о своих зубах, закрывала рот рукой и замолкала. А потом ей в голову приходила новая мысль, и она снова принималась болтать.
Женщины иногда бывают таким вот болтливыми, и мне это нравится, ничего не могу с собой поделать. Но мне нравилась и молчаливость Веры, так что, наверное, мне вообще нравятся женщины, какими бы они ни были. Я не имею в виду никакой эротики или чего-то
Но удовольствие быстро испарилось, когда заскрипела лестница, и на кухню спустился Гурра выпить кофе. Он кисло поздоровался, потому как между нами особой дружбы не было. Он был небрит, лицо опухшее с похмелья, глаза красные, видик еще тот. Он выпил два ковша воды, а потом сел за стол и засопел. Берит тут же захлопнула рот. В воздухе запахло сварой.
Но вот приковыляла Барбру с Гюллан на руках, поздоровалась, похоже, обрадовалась, увидев меня. Она улыбалась, кивала, зевала, терла глаза и больше походила на ребенка, чем Гюллан. Она такая, Барбру.
И тут начался настоящий базар, потому что Берит принялась ругать Барбру, что та вышла в чем мать родила, и какое-то время они переругивались, в горнице захныкала Эллен, Барбру было велено пойти и перепеленать ее, Гюллан заорала от ревности, Гурра разразился бранью из-за всего этого чертового шума и спросил, не дадут ли ему опохмелиться, но Берит спрятала бутылку и стала его поносить за вчерашнее пьянство, за то, что он вел себя как свинья, лапал девушек и т. д… Все было как обычно.
Я вышел во двор покурить. Окна в эти жаркие июньские дни стояли нараспашку, трепыхались шторы, крики и брань вились вокруг, точно мошкара. Все было как всегда. Я отправился в лес, чтобы немножко побыть в покое. Вмешиваться в ссору бессмысленно, это всегда заканчивалось тем, что они сообща накидывались на меня. Не то, чтобы они были злопамятны, злоба скоро улетучивалась. Они похожи на детей. Вспыхивают, а потом быстро успокаиваются.
Я довольно долго бродил по лесу. Не помню, видел ли там цветы. Глаза мои этого как бы не замечали…
Когда я был помоложе, я любил ходить по лесу и размышлять, но сейчас я и здесь чувствовал себя чужим. Пару раз терял дорогу, спотыкался о корни и камни и не видел никаких цветов. Я чувствовал себя чужим даже в родном лесу.
И все-таки я был вынужден отправиться в лес, чтобы побыть одному, у меня нет ничего общего с моими родными, с ними не о чем говорить. Но я, конечно, их люблю по-своему.
Хотя Гурра — это отдельный разговор.
Но в любом случае я долго бродил по лесу, думал о Вере, о дедушке, о том, что же мне, черт побери, делать. Уппсала была далекой как сон, и слава Богу. Но в каком-то смысле я и здесь, дома, чувствовал себя неприкаянным. Мне ведь не с кем поговорить. Я совсем одинок.
Я лег на мох и принялся размышлять, но ничего не придумал. Ежели бы я прошел все норрландские леса… Дедушку все равно б не нашел. И Веру тоже.
Я долго лежал во мху и думал про это.
Когда я вернулся к ужину, все уже было в порядке, и Берит меня отругала, но как бы по привычке. Просто она злилась, что ей придется остаться дома, присматривать за детьми и коровами. Гурра собирался везти Барбру в Худик на танцы, а про то, какие у этих двоих шашни, и думать не хочется. У меня не было никакого желания ехать с ними, ну вот Берит и решила, что я останусь дома, и ей будет с кем поболтать. Но мне и этого не хотелось, я намеревался съездить в сельский музей, где во дворе устраивали аукцион, вечеринку и старинные танцы. Думал, может, встречу там кого-нибудь из школьных приятелей.