Гуннора. Возлюбленная викинга

Крён Юлия

Ту же ошибку он совершил и с Берит, он слишком полагался на силу и не предвидел, что она предпочтет сама броситься на меч, чем покориться ему. Да, смерть оказалась сильнее, но Берит сумела отречься от воли к жизни, свойственной любому человеку. Вот и Эгле, казалось, жизнь не столь дорога.

— Тебе не заставить меня замолчать.

— Убирайся отсюда, пока я не прибил тебя. Какой бы старой ты ни была, я не верю в то, что побои не причинят тебе боль.

— Да, но мне не так страшны побои, как мысль о том, что мой сын — неудачник.

Эгла

с вызовом смотрела на него, но Агнарр сделал вид, что больше не обращает на нее внимания. «Я не собираюсь тебя убивать, — подумал он. — Я дарую тебе смерть, только когда ты приползешь ко мне на коленях, поцелуешь мне ноги и будешь молить о прощении». Того же он ожидал и от черноволосой датчанки, если та когда-нибудь попадет к нему в руки.

Фекан

996 год

Брат Реми, может быть, и жил в монастыре вдали от столицы, но не хуже придворных церковников, сражавшихся за власть и влияние, усвоил важный урок: человек, который не может полагаться на владение оружием, черпает силу в искусстве обмана, интригах и хитроумных планах.

И хотя он пришел в ужас, увидев Агнессу, но виду не подал. Его губы растянулись в слащавой улыбке.

— Ой, какая миленькая девочка! Мы с тобой не знакомы, верно? Какая ты красивая!

И его улыбка, и слова — все это было ложью. Брату Реми было все равно, красивы или уродливы люди, что дети, что взрослые. И он уже видел эту девочку, даже слышал ее имя, но позабыл, потому что это не показалось ему важным. Теперь же брат Реми силился придумать, как объяснить свое пребывание в покоях герцогини.

Но Агнесса его опередила.

— Неважно, кто я такая, — поспешно выпалила она. — Главное, моя мама послала за вами… Наш герцог… Мама думает, что вам важно присутствовать при его смерти. Вам нужно торопиться, он умирает.

На мгновение Агнессе стало стыдно. Конечно, герцог в любой момент мог умереть, но за последний час его состояние не изменилось. Что, если демоны, бо ровшиеся за его душу, воспользуются ее ложью? Что, если они не удовлетворятся смертью герцога и захотят забрать еще одну душу? Ее душу?

Но затем Агнесса увидела, что ее ложь принесла плоды. Брат Реми вышел из комнаты и махнул рукой брату Уэну, приказывая следовать за ним.

Но брат Уэн медлил, его тучное тело застыло. Ему словно не хотелось расставаться со свитком, который он только что просматривал.

— Ты идешь? — нетерпеливо спросил брат Реми. — Это… подождет.

Он подмигнул монаху, показывая, что нужно убираться поскорее, чтобы Агнесса

ничего не заподозрила, и брат Уэн сдался.

Агнесса по-прежнему притворялась, что ничего не заметила. Она пошла за монахами по коридору, а затем, не сделав и пары шагов, остановилась. Девочка была уверена, что монахи не станут искать ее. И не ошиблась.

Агнесса улыбнулась. Иногда ее злило то, что девчонок никто не принимает всерьез, но в такие моменты подобное отношение окружающих оказывалось очень полезным. Ей удалось задержать брата Реми и брата Уэна, но ненадолго. Как только они поймут, что герцог еще не умирает, они вернутся, и тогда уже Агнесса не сможет их остановить.

Она шмыгнула в покои герцогини. Девочка была здесь одна и потому очень волновалась. Сердце выскакивало у нее из груди, кровь шумела в ушах. Она склонилась над свитками.

Монахи точно знали, что искать. Агнесса же понятия не имела, что это за загадочные записи, способные уничтожить семью герцогини и изменить весь мир. Она могла лишь надеяться, что найдет свитки вовремя и спрячет их от этих подлых цер ковников. Агнессу охватили страх и тревога за страну, но при всем этом ее объяло еще одно чувство. Любопытство.

Она осторожно разгладила свиток и прочла первые слова.

Глава 4

964 год

Гуннора услышала голоса женщин издалека. Они были уже немолоды, и каждый их шаг сопровождался кряхтением. Кроме того, им было страшно в лесу, и они старались отогнать страх болтовней. Только завидев Гуннору, они замолчали.

Гуннора знала их имена — Аста и Фрида. Девушка кивнула.

Опустив головы, женщины подошли к ней поближе. Гуннора же не шевелилась. Она встретила гостей, сидя в тени дерева неподалеку от своей хижины. Этот дом она построила сама — вернее, ей помогал Замо. Мужчина согласился помочь золовке только потому, что Сейнфреда попросила его об этом. Гуннора же, в свою очередь, согласилась принять его помощь только по настоянию сестры.

Аста опустилась перед Гуннорой на землю, замерла, а потом протянула ей сверток.

— Я принесла лук и чеснок, — почтительно прошептала женщина.

— Я благодарю тебя за это. Они пригодятся мне для чар. — Лицо Гунноры оставалось непроницаемым.

На самом деле девушка была немного разочарована. Иногда крестьянки приносили кроликов или кур — кровь можно было слить в котел и использовать для предсказания будущего, а мясо зажарить и наесться досыта. А лук с чесноком так просто не съешь.

Впрочем, Гуннора занималась чарами не только для того, чтобы не голодать. Она хотела умилостивить богов, понять их волю, хотела чувствовать, что продолжает дело родителей, хотела поддерживать обычаи Дании.