Гур
Шрифт:
— Дети мои!
— Колеблется, надо укрепить его дух в праведном начинании. Кошка, может ты это сделаешь? — шепнул Гур.
Уайда применила ослабленную Жару. Оратор дернулся, как от удара плети, и немедленно продолжил:
— Я обманывал вас все время. Нет никакого Синего Пламени. Я его выдумал!
Гул толпы на мгновение перекрыл слова жреца. Тот возвысил голос.
— … презираю! Вы — моя паства, готовая поверить в любую чушь, послушные бараны, коих я приведу туда, куда захочу! Мне нужна власть! Над душами и над телами! Ваши пожертвования позволяют мне и ученикам жить безбедно, сытно есть и сладко спать!
Вошедший в исступление
Напряжение битвы за души и тела постепенно спадало. Побежденное жречество залегло и слабо шевелилось. Народ потянулся к выходу. Некоторые, напоследок, плевали на ползающее руководство пламенного движения. Главный жрец сумел подняться, утер кровь с разбитой физиономии и протянув руки к уходящим людям, настойчиво возопил:
— Братья и сестры! Вернитесь!
Ни один человек не возвратился. Никто даже не обернулся. Таким образом, можно заключить, что дискредитация вероучения успешно завершена.
Хорошо, хоть при этом никого не убили.
17. Новые времена. Tempi nuovi
Жека. Ребенок
Замечательное чувство — знать, что ты сам строишь мир.
Азимов
Любая достаточно ушедшая вперед технология неотличима от чуда.
Кларк
Что-то свершилось и нечто предстояло. Я подспудно ощущал проистекающие изменения. Ток прошедших времен, когда-то мощно и уверенно ступавший по земле, диктовавший миру свою волю, теперь одряхлел и постепенно рассыпался. Чем-то неуловимо новым веяло вокруг, будоражило душу, зарождало туманные надежды и неясные опасения. Я около трех лет прожил в этом мире и уже научился слышать его звучание. В многоголосом дыхании природы возникали новые тона, вплетающиеся в привычные вариации и постепенно меняющие мелодику естественной симфонии.
Я понимал, что и сам являлся одной из причин изменения мира. Земные знания, умело переработанные магией ближайшего окружения, уже позволили внести полезные изменения в устоявшуюся жизнь. Спасибо любимой. Одним из видимых признаков перемен являлись восемь стальных канатов, тянувшихся во все стороны от основания стального шпиля на нашем доме и вонзавшихся на удалении в грунт. Помимо того, что тросы являлись громоотводами, их основным назначением было играть роль антенн для определения источника ЭМИ на расстоянии до сотни километров. Я по привычке продолжал пользоваться метрической системой, иногда переводя в местные единицы. Здешняя верста приблизительно равна земному километру.
Теперь подготовленный маг жизни, такой как Анниэль, или владеющий амулетом Жары, мог, находясь вдалеке от дома, инициировать слабый саморазряд в ближайшем высоком дереве. Оно излучало волновой импульс, достигающий поместья и индуцирующий наведенное поле в каждой антенне. Амулет-сумматор учитывал значения сигнала в антеннах и поворачивал одну стрелку в
С целью расширения радиосети в нашей и в столичной обителях ордена уже создавались подобные антенные системы. Тогда между обителями и поместьем можно организовать полноценную дуплексную связь. Для передачи будет использован центральный шпиль, а для приема — антенны. По просьбе обителей, да и нам не помешает, Анниэль создала партию амулетов с Жарой-лайт, переносных радиопередатчиков, позволяющих генерировать в деревьях легкие саморазряды. А Гур научил мою птичку защите заклинания, чтобы не опасаться промышленного пиратства. Было забавно наблюдать, как приехавшие на стажировку будущие радиооператоры, в основном опытные воины тайной стражи и дозора, вытягивались в струнку перед небольшой, с выступающим пузичком, фигуркой моей жены, что-то внушительно и авторитетно втолковывающей им.
И хотя вокруг нас менялось многое, одно оставалось незыблемым — искренность взаимоотношений в нашей большой семье, клане и ордене. Никакое прогрессорство, ни маготронные чудеса не стоили и малой толики морального капитала, накопленного здесь задолго до моего появления. Это богатство состояло из любви, дружбы, взаимной заботы. И я убежден, что прочная этическая основа позволит преодолеть любые преграды, с которыми мы рискуем столкнуться в приходящих временах.
Сегодня произойдет волнующее и долгожданное событие. Моя ненаглядная должна родить нам чудесную девочку Жанниэль, которую лелеяла в себе в течение многих месяцев. Обналичит нашу дочурку. Роды уже начались. Уайда прогнала меня с глаз долой, дабы не отвлекал внимание. В сильном волнении я вышагивал по лужайке перед домом. В процессе изгнания, я все же сумел договориться со зловредной львицей, что по окончании родов она кликнет меня. Зная, насколько эта разрушительница моих нервных клеток могуча как маг, я понимал умом, что все должно сложиться хорошо. Но эмоции сильнее рассудка. Как там моя дочка? Любимая жена? Что с ними?
Наконец из окна высунулась довольная мордочка Уайды.
— Жека, иди уж сюда.
Протолкавшись сквозь толпящихся у покоев взрослых и детей, я ворвался в спальню жены. Анниэль лежала на кровати, бледная, но спокойная. Рядом сидела львица и держала на руках маленький, обернутый пеленкой комочек. Распахнула. Девочка была красненькая и сморщенная. Глазки зажмурены, на личике плаксивая гримаска. Крохотные кулачки сжаты. Коротенькие ножечки приткнулись к животику. Увидев мой испуганный взгляд, Уайда весело сказала:
— Не бойся, все новорожденные выглядят так. Она — вся в тебя. Красавица. Волосики темные. Глазки маленькие. Но синие.
Не утерпела, все же ковырнула меня. Точно, ее фамилия Гадюкина. Ничего, я тебе потом тоже что-нибудь придумаю в отместку.
— Любимый, не маленькие глазки у нашей девочки, а вполне большие, — тихонько возразила жена, — просто Уайда над тобой подтрунивает.
— Ладно уж, не буду издеваться над молодым отцом, — смиренно ответила львица. — Роды прошли легко. Ребенок отлично выношен и здоров. И скоро затребует молочка.