Гусарские восьмидесятые
Шрифт:
Но с пьянкой, шпана подзаборная, будем заканчивать. Всем в коридор выйти! Там указаний дожидайтесь. А Вы, Кусков, останьтесь.
Ротмистр грустно провожает нас взглядом, чуть слышно бормоча себе под нос:
Пошлите же за пивом — денщика!Прошу, Вас, о прекрасные гусары!А почему — Вы в серых галифе?И для чего Вам — чёрные дубинки?Выходим в коридор, группируемся возле замочной скважины. За
Минут через десять в коридор вываливается Кусков — одно его ухо имеет рубиновый цвет, и своей формой напоминает гигантский банан, другое — по размерам и форме — вылитая тарелка инопланетян, цвета же — тёмно фиолетового.
— Это чем же он тебя лупцевал, стулом, что ли? — Заботливо интересуется Лёха.
— Ну, что ты, — как ни в чем не бывало, отвечает ротмистр, — Разве можно советских студентов бить? Так только — за ухо слегка потаскал, сугубо по-отечески.
Все начинают неуверенно хихикать.
Кусков неожиданно становиться серьёзным и строгим:
— А теперь, эскадрон, слушай команду Верховной Ставки — с крепкими напитками завязать, кроме случаев исключительных. В мирное время — разрешается только пиво.
К исключительные случаям относятся: дни рождения — свои и друзей (включая подруг); свадьбы — свои и друзей, рождение детей — своих и у друзей, похороны — свои и друзей, а также — успешное сдача отдельных экзаменов и сессии в целом, начало производственной практики и её успешное завершение. Всем всё ясно?
— Да не тупее тупых, — тут же откликается Лёха, — Кстати — о пиве. Тут поблизости — три пивных бара располагается. "Петрополь" — дерьмо полное — там всё время ботаники из Универа тусуются. "Бочонок" — почётное заведения, туда даже иногда пацаны авторитетные заглядывают — Гена Орлов, Миша Бирюков, только маленький он для компании большой. А вот "Гавань" — в самый раз будет — целых два зала, просторно — в футбол запросто можно играть. Мореманы из Макаровки там, правда, мазу держат. Но ничего — прорвемся. Ну, что — замётано? Тогда — за мной!
Дружной весёлой толпой, под неодобрительными взглядами прохожих, двигаемся к "Гавани".
Впереди — ротмистр, как полагается — верхом.
На Лёхе, естественно — как на самом здоровом и выносливом
Вот такие вот педагоги жили в те времена, с решениями нестандартными и сердцами добрыми.
Бур Бурыч умер несколько лет назад.
На похороны приехало народу — не сосчитать.
Шли толпой громадной за гробом — малолетки, и сединой уже вдоволь побитые — и рыдали — как детишки неразумные, брошенные взрослыми в тёмной страшной комнате — на произвол беспощадной Судьбы.
Байка третья
Рыбалка — как философский аспект мироощущения
Для кого-то рыбалка — отдых, для кого-то — спорт.
А для меня, в первую очередь, — это возможность пофилософствовать немного в тишине, или, если немного иначе:
Лишь не забыть бы в суете —Остановиться,Вот и закончен первый курс. Слава всем Богам Земным, новым, старым, модным, давно забытым — но Мы — прорвались! Ура!!!
В августе — в строгом соответствии с Учебным Планом — учебная же практика в Крыму.
А пока, целый июль — каникулы!
И решили мы с одногрупником съездить на рыбалку — на мою вторую Родину, на Кольский полуостров.
Толстый Витька — пацан свой в доску. Ростом — под два метра, здоров — как буйвол африканский, гирями двухпудовыми жонглирует — Поддубный отдыхает.
Вообще то он — сугубо городской, краснощёкий — кровь с молоком, и слегка изнеженный, очочки носит, на рыбалке и не был ни разу. Но когда-то ведь надо начинать?
Почему, собственно, не сейчас?
Садимся в поезд — через двадцать часов — на месте.
Знакомые мужики соглашаются доставить нас до озера Долгого. Садимся в видавший виды "Урал", едем. Минуем Кандалакшу, впереди — Крестовский перевал, ранней весной и поздней осенью — место страшное — бьются там машины десятками за один раз.
Представьте: внизу — ещё тепло, на перевале — минус, проходят осадки какие — дождь, или там просто туман росой оседает — ловушка и готова. Идёт на перевал колонна гружёных лесовозов, дистанцию между машинами приличную держа. И вдруг, передний выезжает на гололёд, но ничего — со скрипом, но проезжает. За ним остальные. Но метров через двести гололёд в голимый лёд превращается — передний начинает вниз скатываться, под колёса второму, тому то же деваться некуда — начинает вниз сдавать.
Но сдают то лесовозы назад не строго по прямой, косоротит их постоянно, поперёк разворачивает.
А тут с перевала вахтовка какая-то одиночная спускается, не затормозить ей на льду, вот и врезается в развёрнутый поперёк лесовоз, и покатились все вниз со страшной силой — огненная полоса километров за пятнадцать видна.
Потом перевал на пару суток закрывают — ремонтники очищают дорогу от обгоревшего железа. И так вот — несколько раз за сезон.
Но сейчас — лето, поэтому преодолеваем перевал легко, спускаемся — вот и легендарный Терский берег — северная граница беломорского побережья.
Возле безымянной речушки делаем привал, шофёр заваливается спать, мужики немного выпивают — так, чисто формально — до Избы (так конечная точка маршрута называется) — грести часов восемь.
Хорошо вокруг — речушка журчит, рыбёшка усердно плещется, комарики редкие жужжат.
И вдруг выясняется — Толстый для комаров — лакомое блюдо. Облепили они его физию, и давай кусать нещадно. А на других, меня включая — ноль внимания. Видимо, распознали городского, распробовали.
Бегает Витька по берегу, ручонками размахивает. Лицо у него опухло знатно, очки модные с носа, раздувшегося вдвое, сваливаются.