Гусары, молчать!. Тетралогия
Шрифт:
– К общению? Это можно, это… – следующее произошедшее событие я списываю исключительно на внезапность.
Я, дурень, снял с себя ускорение, вполне справедливо думая, что никто не попытается хоть что-нибудь мне сделать. Немного ошибся.
«Говорливый» умудрился в неуловимом жесте вытянуть из-за пояса короткий нож, после чего попытался воткнуть его мне в бок. Вот только он тоже не учёл одного момента – я перестал снимать с себя защиту с момента возвращения из Кубы.
Тихий «дзынь» ознаменовал столкновения лезвия с бронёй. Дрянная сталь тут же переломилась, не в силах пробить мою
– Эх, опять придётся вернуться к практике…
Кто знает, что у этого дерзкого, как пуля резкого идиота может ещё быть припрятано? Уверен, что с переломанными в нескольких местах руками ему куда менее удобно будет пытаться сделать мне больно и неприятно. Да и мне, как оказалось, пофиг на его болевой шок.
Да, беседа из-за моих действий слегка затянулась. «Говорливый» лишь громко выл, когда я задавал ему вопросы, на которые хотел услышать ответы. Пришлось пару раз влепить ему по почкам, чтобы он осознал, что я могу и продолжить выбивать из него нужную информацию.
На всё ушло целых пятнадцать минут. Настоящая прорва времени, если так посмотреть. Начинаю понимать «медведя-пятнадцать», который уверял, что чтение чужой памяти куда более удобный и быстрый инструмент, нежели подобные пытки.
Ну, ничего страшного, есть у меня ощущение, что потенциальные цели для моих экспериментов непременно появятся уже в том здании, о котором мне рассказал этот «говорливый».
С курьером пришлось немного повозиться. Не знаю, кстати, кого он больше начал опасаться. Бандитов, которые хотели ограбить его и побить, или меня, с нереальной лёгкостью расправившегося с восьмёркой этих наглецов. В первые минуты, уверен, перевес был за мной, но всунутая ему тысяча рублей и заявление, что на ближайшее время он свободен, изменило его мнение.
Сразу же отпускать его не стал, таки проследил, чтобы свой заказ он донёс в целости и сохранности, после чего уже разрешил свалить домой. Благо, что в этот момент у меня зазвонил телефон…
Коля сообщил, что на его подопечного тоже попытались напасть. С этими наглецами он разобрался, вот только ничего не получилось вытянуть из них, так как они оказались самыми тупыми шестёрками. Своего логова нет, задание получили на улице, сразу же отправившись его выполнять.
С такими же вводными мне отзвонились и все остальные. Что сказать, везёт сильнейшим. Да, это я про себя. Сам себя не похвалишь – никто не похвалит. Причем есть и причина для самолюбования, ибо я умудрился узнать одну из перевалочных точек этих бандитов, куда и направляюсь.
Двадцать минут спустя
Я задумчиво сидел на крыше здания и думал, как долго полиция и тайная стража дадут мне развлекаться, прежде чем попытаются оставить.
Старенькое двухэтажное строение, если верить словам «говорливого», с незапамятных времён используется всеми местными бандитами. Причем разговор не только о тех, кто любит грабить, но и про остальных ребят, столь часто появляющихся у всех на глазах.
Именно тут те самые мнимые калеки, выпрашивающие милостыню, совершенно внезапно поднимаются со своих инвалидных кресел. Слепые
– Святое место, чёрт бы его побрал, – хохотнул я про себя.
Да уж, а владельца этого здания уже канонизировать можно, учитывая все те перемены, что происходят в помещениях.
Лезть туда в одиночку не хочется. Я уже насчитал человек тридцать, которые ходят туда-сюда, причем их количество явно не уменьшается. Интуиция шепчет, что в узких проходах на меня наглеца, который забрался туда без поддержки, навалятся со всех сторон и моментально запинают.
Вот и пришлось созваниваться со всеми остальными, ожидая, пока они прибудут ко мне. Благо, что это даёт время на необходимые размышления. Тоже серьезный вопрос – что мне делать с этой клоакой, когда мы разберёмся со всеми местными?
– Сжечь её ко всем чертям, не должно быть таких мест в Москве! – зло выругался Никита.
Ну да. Он, можно сказать, чуть ли не сын владельца этого города, так что неприятно ему узнавать столь пикантные подробности о жизни столицы. Уверен, его ждёт очень много потрясений, если он, в дальнейшем, решит в своих прогулках по Москве заглядывать в самые тёмные и опасные районы.
– Согласен, – а вот подобного заявления от Алексея, как от бывшего работника тайной стражи, я не ожидал.
– Почему?
– Демонстрация сил, – развёл он руками. – Чем-то большим оно явно не станет, ибо подобные места очень быстро меняют свои дислокации. Сегодня – тут, завтра, если раскрыли, уже в другой части города. Лет пять назад мы всей тайной стражей пытались провести зачистку города…
Лёша минут десять рассказывал, с какими трудностями им пришлось столкнуться, давая нам понять, что не всё так просто. Под Москвой, оказывается, бешеная сеть канализационных туннелей, которые были построены ещё в предыдущих столетиях. Забавно он, кстати, на середине фразы скривился, я даже понимаю, с чем это связано.
Так вот, они постоянно перестраивались, что-то добавлялось, некоторые из них глушились и навсегда выводились из эксплуатации. Стройки шли с непременным использованием магии в качестве укрепляющего элемента. Получается, что все эти туннели могут существовать тысячелетиями, причем из них ни один кирпичик даже не высунется.
В Москве очень много зданий, которые построены над этими лазами. Ну да, а могло быть иначе, учитывая, что канализация по всему городу проходит? Вот местные правонарушители очень активно пользуются подобными ходами для своих гадких делишек.
– Ладно, так и быть. Заходим внутрь и ищем главных. Находим – разносим всё в труху, – решаю я.
Мозг уже пытается прикинуть, сколько потенциальных средств мне придётся выплатить, если на меня попытаются повесить разрушение этой развалюхи. Суммы плавают от нескольких десятков рублей, ибо здание явно аварийное и его спасёт лишь снос, до миллионов. На вид ему сотни три лет, вдруг окажется, что это какое-то исторически ценное место?
Расчёты закончились в тот миг, когда мозг переключился в боевой режим. Коля, Алексей и его товарищ отправились вниз. Они зайдут через первый этаж, пытаясь отрезать пути отступления для тех, кого мы пытаемся найти.