Гусиное перо (Пьесы)

Нусинов Илья Исаакович

П р и с т а в (плачет). Ой-ей-ей!..

Р ы ж и й. Чего ты плакаль?

П р и с т а в (сквозь слезы). Как же мне не плакать? Кого я во второе кресло посажу?

Р ы ж и й. Ты глупый клоун, Бом! Этот замечательный аппарат умеет не только надуваться, он умеет и раздуваться!.. Смотри… Аппарат, р-р-раз-дуйсь!..

И на втором судейском кресле вырос и надулся точно такой же пузырь.

Ха-ха-ха!.. (Убегает.)

П

р и с т а в. Вот тебе и ха-ха-ха-ха!.. «Ха-ха-ха!» Дурак!.. А между прочим, есть новости. Уважаемая публика! Те из вас, кто жаждет возмездия Вере Ивановне, могут быть спокойны. Кажется, уже назначен прокурор. Высочайше рекомендован.

Осветилось место прокурора.

Вот если про кого можно сказать: «цепной нес монархизма» — то это он, Жуковский Владимир Иванович. До чего лют!.. Да что говорить, если даже его коллеги, прокуроры, господа с такими челюстями, что дай им пятидюймовый гвоздь — враз перекусят, даже они Жуковского Мефистофелем прозвали… Так вот как раз сейчас Жуковский вызван к Лопухину Александру Алексеевичу… Те, кто помоложе, наверно, и не знают, кто такой Лопухин. Да и старые небось запамятовали. А Лопухин это — ой-ей-ей!.. Я говорил: «Жуковский лют» — так Жуковский Лопухину по лютости в подметки не годится. Начальник Жуковского. Прокурор палаты. Глава всей прокуратуры!.. Вызвал Лопухин Жуковского, заперлись в кабинете и сидят. Давно уже сидят. Так что вы уж не взыщите, придется по-лакейски — в замочную скважину.

На игровую площадку спускается замочная скважина. За ней — письменный стол, два кресла.

Л о п у х и н. Коль скоро дело подлежит рассмотрению в суде присяжных, не мне говорить вам, батенька мой Владимир Иванович, какова должна быть в нем роль обвинителя. Ваш опыт, воля, выдержка, красноречие, неумолимая логика вашей аргументации как нельзя более соответствуют тем надеждам, кои государь возлагает на сей процесс. Вот. (Придвинул Жуковскому лежавшую на столе объемистую папку.) В добрый час!

Ж у к о в с к и й. Я очень сожалею, Александр Алексеевич, но принять этого назначения не могу. Я не привык бить лежачего.

Л о п у х и н. Помилуйте, батенька! Да какая же Засулич лежачая?

Ж у к о в с к и й. Она-то, может, и не лежачая… Но обвинять ее… Не значит ли это… оправдывать тех, кто бьет лежачего?! (Встал.)

П р и с т а в (аж свистнул). Не угодно ль этот финик вам принять?.. А, Александр Алексеевич?..

Жуковский вышел. А Лопухин, как сидел за своим столом, так и остался, положив руки перед собой и напряженно глядя вперед.

А правая игровая площадка тем временем превратилась в салон одной из петербургских красавиц.

Молодой поэт во фраке с артистическим бантом — С е р г е й А р к а д ь е в и ч А н д р е е в с к и й читал дамам свои стихи, только что написанные им в альбом хозяйке дома.

А н д р е е в с к и й.

Мне горько, я устал, Альбом передо мною, Гвоздикой лист

заложен. Пишу вам мадригал. Печальный. Ведь иной Мне жребий невозможен. Отныне всякий раз, Увидевши в саду Цветок гвоздики нежной, Я буду помнить вас, Кораллы ваших губ И аметисты глаз — Венец любви безбрежной.

Д а м ы. Браво, браво!..

— Какой экспромт!..

— Какое неподдельное чувство!

— Сергей Аркадьевич, голубчик! И мне, пожалуйста!

— И мне!..

А н д р е е в с к и й. Извольте, извольте… О чем же сейчас?.. Поверьте, сердце полно, а голова пуста… Ирина Степановна, прелестница моя, дайте тему.

И р и н а С т е п а н о в н а. Я, право, затрудняюсь… Ну, любовь и судьба.

Д а м ы. Браво, браво!..

А н д р е е в с к и й. Вот это тема! Благодарю вас. Сейчас зарифмую вам обвинительное заключение по делу Веры Ивановны Засулич. Прелестная баллада получится!

Д а м ы. Сергей Аркадьевич, а правду говорят, что она с восемнадцати шагов, не целясь, в туза попадает?

— А он же ее сам учил стрелять?

— Кто?

— Да этот студент поротый. Она же с ним в родстве состоит.

— Как же в родстве? Она же его возлюбленная!..

— Фи, какая порочная натура!..

И р и н а С т е п а н о в н а. Сергей Аркадьевич, вы обещали билеты на процесс. Уж похлопочите, голубчик.

А н д р е е в с к и й. Не обещал и не обещаю. Все в руках графа Палена.

И р и н а С т е п а н о в н а. Сергей Аркадьевич, но вам-то, товарищу прокурора Петербургского суда, ужели откажет?!

О д н а и з д а м. Ирен, вы его отвлекаете! Сергей Аркадьевич, мы ждем вашей импровизации!..

А н д р е е в с к и й (поднял крышку рояля и взял аккорд). «Любовь и судьба». Баллада.

Л о п у х и н (подходя). Простите, милые дамы, я вынужден лишить Сергея Аркадьевича вашего общества. (И развел руками.) Дела!

И р и н а С т е п а н о в н а. Сергей Аркадьевич, мы вас ждем!..

Андреевский встал и поклонился дамам. Лопухин взял его под руку и вывел на авансцену.

Л о п у х и н. Я видел государя в разных видах, дай, господи, ему доброго здоровья. (Перекрестился.)

Перекрестился и Андреевский.

Но такого пароксизма гнева, батенька мой Сергей Аркадьевич, мне не доводилось наблюдать никогда. Это, конечно, конфиденциально.

Андреевский поклонился.

Государь затопал ногами, лицо его побагровело. «Вон! — закричал он. — Вон из Петербурга! Вон из Петербургской прокуратуры!.. Где он служил прежде, этот Жуковский?» — «В Пензе», — доложил я. «Так в Пензу же его! в Пензу!..» И вот печальный итог: всеми нами уважаемый Владимир Иванович, блистательный обвинитель, оратор…

А н д р е е в с к и й. Что и говорить — звезда первой величины.

Л о п у х и н. …Судейский чиновник в далекой провинции.