Гусиное перо (Пьесы)
Шрифт:
«Борьбу за идею!.. Борьбу за идею!..» — как эхо донеслось с улицы.
И если мотив поступка…
«И если мотив поступка!..» — стогласно откликнулась улица.
…не кажется вам тяжелым на весах общественной правды, если для блага общего, для торжества закона, для общественной безопасности нужно призвать на подсудимую кару законную — да свершится ваше карающее правосудие!..
Вздрогнули
Не задумывайтесь! Без упрека, без горькой жалобы, без обиды примет она от вас решение ваше и утешится тем, что, может быть, ее страдания, ее жертва предотвратила возможность повторения случая, вызвавшего ее поступок. Но как бы мрачно ни смотреть на этот поступок, в самих мотивах его нельзя не видеть честного и благородного порыва. Да, она может выйти отсюда осужденной, но она не может выйти опозоренною!..
«Не может выйти опозоренною!..» — откликнулось эхо. Александров сел. Кони спустился на игровую площадку, где его ожидает министр юстиции г р а ф ф о н П а л е н.
Ф о н П а л е н. Ну, Анатолий Федорович, теперь все зависит от вас, от вашего умения и красноречия.
К о н и. Граф, умение председателя состоит в беспристрастном соблюдении закона, а красноречивым он быть не должен, ибо существенные признаки резюме — беспристрастие и спокойствие.
Ф о н П а л е н. Беспристрастие! Беспристрастие!.. Но есть дела, где нужно смотреть так, знаете, политически. Это проклятое дело надо спустить скорей и сделать на всю эту проклятую историю так (он очертил в воздухе крест). И я говорю, что, если Анатолий Федорович захочет, он так присяжным скажет, что они сделают все, что он пожелает! Ведь так? А?..
К о н и. Граф, влиять на присяжных должны стороны — прокурор и адвокат, — это их законная роль.
Ф о н П а л е н. Да, но, повторяю, от вас, именно от вас, правительство ждет в этом деле услуги и содействия обвинению. Я прошу вас оставить нас в уверенности, что мы можем на вас опереться… Что такое стороны? Стороны — вздор! Тут все зависит от вас!..
К о н и. Позвольте, граф. Вы высказываете совершенно невозможный взгляд на роль председателя, и могу вас уверить, что я не так понимал эту роль, когда шел в председатели, не так понимаю ее и теперь. Председатель — судья, а не сторона, он держит в руках чашу со святыми дарами, он не смеет наклонять ее ни в ту, ни в другую сторону — иначе дары будут пролиты… А если требовать от председателя не юридической, а политической деятельности, то где предел таких требований, где определение рода услуг, которые может оказать иной, не в меру услужливый, председатель? Нет, граф! Я вас прошу не ждать от меня ничего, кроме точного исполнения моих обязанностей.
Ф о н П а л е н. Тогда вот о чем я вас попрошу… Знаете что? Дайте мне кассационный повод на случай… На всякий случай. А?
К о н и (еле сдерживаясь). Что вы имеете в виду?
Ф о н П а л е н. Ну, какое-нибудь незначительное нарушение процедуры.
К о н и. Я председательствую всего третий раз в жизни, ошибки возможны и, вероятно, будут, но делать их сознательно не стану, считая это совершенно несогласным с достоинством судьи и принимаю такое
Ф о н П а л е н. Нет, какая шутка?! Я вас очень прошу, вы это так умно сумеете сделать…
Кони молча поклонился и вернулся на свое место. Дзинь-дзинь!.. — звякнул колокольчик пристава.
К о н и. Господа присяжные заседатели! Судебные прения закончены, и вам предстоит произнести ваш приговор. Произносите его по убеждению вашему, глубокому, основанному на всем, что вы видели и слышали, и ничем не стесняемому, кроме голоса вашей совести. Напоминаю вам, что, если вы признаете подсудимую виновной, вы вправе признать ее также и заслуживающей снисхождения. Обсуждая основания для снисхождения, припомните раскрытую перед вами жизнь Засулич.
Фон Пален с игровой площадки делает Кони знаки: сперва возмущенные, потом умоляющие, потом негодующие и наконец, обессилев, опускается в кресло.
Обсудите дело спокойно и внимательно, и пусть в приговоре вашем скажется тот дух правды, которым должны быть проникнуты все действия людей, исполняющих священные обязанности судьи.
Присяжные встали и понуро, гуськом, прошли в комнату для совещаний. Пристав запер их на ключ.
Объявляю перерыв.
П р и с т а в (дзинь-дин!..) Перерыв!.. Но не для вас, уважаемая публика. Сидите на своих местах спокойно — во всяком случае, те из вас, которые могут сидеть спокойно, ешьте конфетки — те из вас, кто может есть конфетки, только вот курить, к сожалению, нельзя — пожарная охрана запрещает. И смотрите, и слушайте, внимательно слушайте, что происходит во время перерыва, пока присяжные там, запертые вот на этот ключ, думают…
Кони спустился на игровую площадку.
Ф о н П а л е н. Помилуй бог! Анатолий Федорович, дорогой мой, что вы наговорили!..
К о н и. Долг председателя объяснить присяжным их права.
Ф о н П а л е н. Государь ждет сурового приговора, а они вам сейчас напишут: «Виновна, но заслуживает снисхождения».
К о н и (устало). Мне представляется, что это не пошло бы вразрез с фактами.
Ф о н П а л е н (ярясь). Никто вас не тянул за язык. Я не могу одобрить ваших действий.
Вошел Л о п у х и н.
Л о п у х и н. На улице неспокойно. Можно ожидать беспорядков.
Ф о н П а л е н. Вот видите!..
Раздался резкий звонок.
П р и с т а в. Ваше превосходительство! Присяжные звонят. Готовы-с!
Ф о н П а л е н (обеспокоенно взглянул на часы). Так скоро?
П р и с т а в. Встать! Суд идет!
Вера, Кессель и Александров встали. Кони занял свое место. Все сели.