Гуситские войны (Великая крестьянская война XV века в Чехии)
Шрифт:
Силы реакции, которые опирались на международную организацию католической церкви и возглавлялись [281] императором Сигизмундом, могли противопоставить армии таборитов прежде всего западночешский союз панов — Пльзеньский ландфрид и вооружённые отряды Рожмберков и других панов, чьи владения были разбросаны по всей стране и более всего на крайнем юге. К ним в конце войны примкнули пражские чашники, которым принадлежало несколько городов на севере и в центре страны.
Основную опасность для гуситского дела летом 1433 года представлял Пльзеньский ландфрид. Паны сумели использовать передышку, предоставленную им в результате интриг послов собора. Они успели убрать урожай и сосредоточить в укреплённом городе большие запасы продовольствия и фуража, а также обеспечили себя порохом и всем необходимым на случай длительной осады.
Таборитское командование, возглавляемое Прокопом Великим, решило уничтожить это гнездо реакции. В июле начались военные действия. Так как
Под Пльзнем стояла теперь одна из самых крупных армий, которые когда-либо были выдвинуты чехами в ходе гуситских войн. Но это уже не была народная армия прежних времён, сильная своим духом, железной дисциплиной и спаянностью. В рядах бойцов были изменники. Некоторые шляхтичи, стоявшие во главе войск, готовы были вступить на путь предательства, ожидая лишь наиболее благоприятных условий для измены. В армии было много шпионов и тайных агентов врага, распространявших панические слухи, вносивших дезорганизацию и стремившихся возбудить в массах рядовых воинов недоверие к лучшим руководителям.
Неудачная осада стала затягиваться. Это способствовало увеличению деморализации и разложения в рядах осаждавших. Ко всем бедствиям вскоре прибавился голод. Продовольствие и фураж, привезённые таборитами с собой, быстро израсходовались, а достать что-либо на месте было невозможно, так как весь урожай в окрестных сёлах забрали паны, засевшие в крепости. Для того чтобы наладить снабжение своих войск, табориты выделили отряд [282] во главе с Пардусом. Этот отряд направился в Баварию, но здесь потерпел поражение от местных феодалов (в конце сентября). Нужно сказать, что баварские герцоги смогли в этом случае использовать помощь своих крестьян. Дело в том, что дисциплина в отрядах таборитов теперь значительно упала и посланные на фуражировку не только нападали на феодалов, но отнимали продукты и скот у крестьян.
Пардус, вернувшийся лишь с остатками своего отряда и притом с пустыми руками, был обвинён возмущёнными воинами в измене. Его даже готовились казнить. Прокоп Великий спас его от расправы, но среди воинов, деморализованных долгой и трудной осадой, возбуждаемых всякого рода провокаторами, нашёлся человек — мясник Тварог, — который поднял руку на Прокопа. Раненый Прокоп был брошен в тюрьму, а Тварог был поставлен на его место. Правда, через несколько дней, когда страсти остыли, Прокоп был выпущен, но он, однако, отказался принять снова командование и уехал в Прагу.
Неудача под Пльзнем не могла быть возмещена последним крупным военным успехом таборитов и «сирот» в этот период. В октябре к войскам, сосредоточенным под Пльзнем, присоединился со своими отрядами Ян Чапек из Сана, вернувшийся из похода на берег Балтийского моря.
Ещё в конце мая 1433 года отряды таборитов и «сирот» двинулись на помощь Польше, ведшей упорную борьбу с Немецким орденом. Этот поход был прямым следствием договора в Пабьяницах. Выполняя договор, Чапек уже в самом начале года побывал у Владислава Ягайло и заключил особое соглашение о снабжении гуситов продуктами питания, одеждой, обувью и оружием во время предстоявшего похода. В составе гуситского войска было 750 всадников, 7 тысяч пехотинцев и 350 боевых возов. Пройдя через Великую Польшу, где к ним присоединился отряд поляков во главе с Петром Шафранцем, гуситские войска вступили в начале июня в пределы Новой Марки. Здесь они заняли в короткий срок свыше десяти городов и местечек. Такие успехи таборитских отрядов были возможны лишь при сочувствии и поддержке местного населения. Действительно, по имеющимся сведениям, городской плебс открывал в ряде случаев ворота перед гуситами. При дальнейшем следовании к ним [283] присоединились отряды познанского гетмана Судивоя из Остророга и других польских феодалов. 6 июля союзные войска подошли к первому городу на захваченной орденом польской земле — Хойнице. Здесь к ним присоединились ещё некоторые польские отряды, но верховное командование оставалось в руках Чапека. Осаждая Хойнице, чехи и поляки испытывали недостаток в продовольствии. Тут мнения разошлись: поляки хотели довести до конца начатую по их инициативе осаду, а гуситы настаивали на продолжении похода. В августе осада была снята, и войска двинулись дальше. Взяв по пути Поплин и хорошо укреплённый Тчев, 1 сентября гуситы, наконец, подошли к Гданьску. [50] Гданьск был сильно укреплён, и гуситы не рискнули осаждать один из крупнейших прибалтийских городов того времени. В тот же день они вышли на берег моря, а через четыре дня двинулись обратно.
50
Гданьск был вероломно захвачен орденом ещё в начале XIV века. Псы-рыцари превратили его в свою
Пока одна часть таборитов вместе со своими союзниками безуспешно осаждала Пльзень, а их боевые товарищи сражались в далёком балтийском Поморье совместно с польскими воинами, в Базеле продолжались интриги и переговоры. Борьба под Пльзнем всполошила «благочестивых отцов» церкви, но, когда они убедились, что народные армии не могут взять этот оплот католической реакции на своей собственной территории, собор приободрился и совещания возобновились в неблагоприятной для чехов обстановке. Впрочем, послы чашников заранее готовы были на уступки. Само их пребывание на соборе без представителей восставшего народа, таборитов и «сирот», было лучшим в том ручательством. [284]
Учитывая обстановку, некоторые епископы стали восставать вообще против всяких послаблений «еретикам», но император, чувствуя свою военную слабость, дал понять, что необходимо довести переговоры до конца. После ряда заседаний уполномоченные чашников выторговали, наконец, у собора признание причащения под двумя видами. Остальные переговоры должны были вестись снова в Чехии. Вскоре новые послы собора отправились в Прагу, куда и прибыли в конце октября. Чашники оказали уполномоченным восторженный приём, на который те, помня о своём прошлом приезде в Прагу, не смели и рассчитывать. Достаточно сказать, что в знак уважения к собору чашники распорядились отпустить пленных, содержавшихся в заключении.
Для окончательного завершения переговоров с собором чашники собрали очередной сейм, который обычно называется святомартинским. [51] На сейме тон задавали паны Менгарт из Градца, Гануш и Бенеш из Коловрата и другие. Из таборитских руководителей упоминается Пржибик из Кленова. Об участии Прокопа Великого на сейме нет никаких сведений.
На сейме уполномоченные собора, главная роль среди которых принадлежала, как и во время предшествующих переговоров, Паломару, попытались вначале, используя несогласия среди гуситов, ограничиться признанием только той статьи, где речь шла о чаше, но в конце концов согласились совещаться обо всех четырёх статьях. 26 ноября они предложили сейму свою редакцию этих статей, которую обсуждали ещё несколько дней. Наконец, 30 ноября чашники подписали так называемые «пражские компактаты».
51
Заседания сейма начались 16 ноября, в день, когда но католическому календарю празднуется день св. Мартина.
Пражские компактаты представляют собой значительно урезанные четыре статьи гуситов. Было постановлено, что чехи и моравы, подчиняясь во всём остальном католической церкви, получают право принимать причастие под двумя видами. Проповедь будет свободна, но священники должны назначаться епископами и подчиняться им. Преступление и смертные грехи нужно наказывать, но право карать предоставлялось не всем частным лицам, а специальным властям и притом так, чтобы лиц духовного звания судили и наказывали духовные, а [285] мирян — светские судьи. За духовенством признавалось право владеть имениями, управлять которыми должны были духовные же лица. Захват церковных владений объявлялся святотатством.
В такой редакции пражские статьи окончательно утрачивали свой первоначальный смысл. Все статьи, не исключая даже и той, которая разрешала причастие под. двумя видами, были ограничены такими оговорками, которые по существу сводили на нет требования гуситов. Требование чаши, будучи отделено от всех остальных статей, превращалось в пустую обрядовую формальность, разрешённую чехам по особой милости собора, при условии полного подчинения католической церкви. Уже одна эта оговорка означала капитуляцию чашников и делала фактически излишними хитросплетения католических дипломатов в остальных пунктах соглашения. Компактаты настолько сужали требования самих чашников, что даже среди них начались на этой почве столкновения. Наиболее реакционные, главой которых был магистр Ян Пржибрам, стояли за полное признание компактатов. Рокицана, желая увеличить свою популярность среди населения Праги, попытался было возражать, но в скором времени помирился со своим противником и также признал компактаты.