Гусман де Альфараче. Часть вторая

Алеман Матео

Я сказал, что дело это опасное и требует основательной подготовки. Пусть не торопясь обсудят и рассчитают все; надобно иметь уверенность в успехе, не то мы поплатимся головой.

Мавр, подосланный ко мне, одобрил мое мнение и сказал, что передаст его Сото и сообщит мне ответ. Пока через послов велись переговоры, я имел время все взвесить. Я твердо решил не совершать впредь

дурных и низких поступков, пусть даже сулят они выгоду. Увещевать заговорщиков, думал я, бесполезно — они и без меня все решили, а ежели отказать им в поддержке, они, опасаясь предательства, облыжно обвинят меня, чтобы спасти свою шкуру, и скажут, будто подбил их на бунт я, кому на галере жилось хуже всех. Поэтому я дал согласие пристать к заговору; мятеж было решено поднять в день святого Иоанна Крестителя, рано поутру.

В канун этого дня, когда один из конвойных подошел к борту оправиться, я, вставая с места, чтобы подать ветошку, шепнул ему:

— Сеньор солдат, прошу вашу милость доложить капитану, что жизнь и честь его в опасности и что я молю выслушать мое донесение, касающееся службы его величеству. Пусть прикажет отвести меня на корму.

Солдат поспешил исполнить мою просьбу, и, представ перед капитаном, я рассказал о заговоре. Капитан только крестился; сперва он даже не поверил мне, предположив, что я все это выдумал, дабы избавиться от непосильной работы и вернуть его милость.

Но когда я указал, где спрятано оружие, и сообщил, какими путями его раздобыли, капитан горячо возблагодарил бога за избавление от великой опасности и обещал наградить меня. Одному капралу было поручено обыскать указанные мной скамьи, и он без труда нашел оружие.

Всех виновных тотчас схватили, но казнь решили на день отложить, дабы не омрачать святого праздника. Фортуне моей и господу, вершителю моих дел, было угодно вполне обелить меня: открывая ящик с вымпелами, чтобы вывесить их на реях грот-мачты и фок-мачты в знак избавления от бедствия, а также в честь праздника, там нашли в крысином гнезде ленту кабальеро.

Вдобавок Сото, исповедуясь перед казнью, просил меня простить ему ложное обвинение в краже блюда и рассказал, как и почему он это

подстроил; он признался также, что, обещав свою дружбу, втайне умышлял, по успешном окончании мятежа, заколоть меня. Так всевышний в один день избавил меня от всех напастей.

Сото и еще одного галерника, как главарей, четвертовали, привязав к четырем галерам. Пятерых мятежников повесили, многие виновные были осуждены на пожизненную каторгу после наказания плетьми на виду у всей армады. Маврам, принимавшим участие в заговоре, отрезали носы и уши, чтобы навечно их отметить, меня же капитан провозгласил образцом честности, прямодушия и преданности; попросив извинить за прошлое, он приказал снять с меня кандалы. Я мог свободно разгуливать по галере в ожидании королевского указа, согласно коему, по просьбе и ходатайству капитана, меня должны были, отпустить на волю.

Здесь я ставлю точку, здесь конец моим злоключениям. С прежней порочной жизнью счеты сведены. О той же, которую я вел остаток дней своих, ты узнаешь в третьей и последней части [179] , ежели небо продлит мне эту жизнь, прежде чем даровать вечную, на которую все мы уповаем.

Laus Deo [180]

Конец жизнеописания Гусмана де Альфараче, наблюдателя жизни человеческой

<

179

…в третьей и последней части… — Третья часть «Гусмана» не была опубликована, хотя во второй части дважды сообщается, что она уже закончена. Возможно, этому помешал отъезд автора в Мексику.

180

Laus Deo (лат.) — хвала господу.

empty-line/>

Главы VII, VIII и IX переведены Е. Лысенко.