Густав Маннергейм за 90 минут

Медведько Юрий М.

Воевать Маннергейму довелось на крайнем правом фланге линии фронта. Под его началом находились наемные маньчжурские всадники. Маннергейму нравились эти полудикие, но отважные вояки. Он старался не уступать им в храбрости. Русские офицеры, видя, как Маннергейм хладнокровно гарцует на своем скакуне Талисмане под открытым огнем, решили, что подполковник просто ищет смерти.

Перед самым сражением под Мукденом Маннергейм заразился лихорадкой, поэтому, когда русские войска стали в панике отступать, Маннергейм решил отправиться в лазарет. Доскакав до санитарного поезда, он еще три дня в полубредовом состоянии с высокой температурой ехал до финской передвижной станции скорой помощи. На станции ему за три дня сбили температуру и полуживого отправили

в Харбин, в госпиталь. У Маннергейма оказалось двухстороннее воспаление среднего уха и воспаление простаты. Пришлось делать пункцию левого уха, после чего воспаление прошло, но Маннергейм навсегда утратил возможность слышать левым ухом. Лечение простаты растянулось на два месяца.

Вернувшись в свою часть, Маннергейм узнал, что его представили к чину полковника, и теперь под его началом значились три тунгусские сотни. С этими сорвиголовами Маннергейм совершил 400-километровый рейд, чтобы зайти в тыл японцам. Отряд добрался до Монголии. Маннергейма поразила красота и необъятность этого края. По пути следования он вычерчивал карты и вынашивал план военной рекогносцировочной экспедиции.

Война избавила Маннергейма от уныния и депрессии, он снова почувствовал вкус к жизни, и его обуяла жажда деятельности. И хотя в Петербурге его ждали невероятно запутанные семейные проблемы — шел раздел оставшегося имущества и доходов между супругами, — Маннергейм не боялся возвращения.

Прибыв в Санкт-Петербург в конце 1905 года, Маннергейм незамедлительно начинает хлопотать насчет задуманной экспедиции в Азию. Между тем ему присвоили чин полковника и удостоили аудиенции у императора. Это как-то успокоило Маннергейма, считавшего, что его заслуги в русско-японской войне оценены недостаточно. Воспользовавшись случаем, Густав лично поделился с императором своими помыслами об азиатской экспедиции. Николай II обещал всяческое содействие.

Дожидаясь решения Генерального штаба, Маннергейм отправился в Финляндию подлечить разыгравшийся ревматизм. На родине он принял участие в последнем заседании сословного сейма как представитель рода Маннергеймов.

К этому времени в Финляндии уже вызрела целая организация, ставящая своей целью борьбу с самодержавием, и старший брат Маннергейма — Карл — примкнул к руководящей группе так называемого движения пассивного сопротивления «Кагал».

Маннергейм к идеям брата относился критически. Он считал, что финский народ еще не готов к буржуазным реформам. Вообще, в это время Маннергейм довольно презрительно отзывался о финнах и именовал их не иначе как «чухонцами».

Все его помыслы были связаны тогда с самодержавной Россией.

Путешествие по Азии

В начале марта 1906 года Маннергейм получает от Генштаба России задание отправиться в научную экспедицию в Центральную Азию. Задание оказалось намного обширнее, чем предполагал Маннергейм.

Цель экспедиции состояла в том, чтобы выяснить результаты политических реформ, проводившихся в Китае, и их влияние на граничившие с Россией области. Маннергейму предстояло составить карты дорог, по которым он будет передвигаться, и изучить их возможное военное назначение, а также составить статистические таблицы плотности населения, природных богатств и производственных мощностей. Узнав настроения, царившие среди малых народностей, которые полвека назад подняли восстание против центральной и местной администрации Китая, Маннергейму следовало определить, в какой степени эти народы в кризисной ситуации готовы и способны сотрудничать с русской армией. В общем, географические изыскания целиком служили военным целям. Поэтому шпионская деятельность была закамуфлирована под научную работу. Предполагалось полностью сохранить в тайне принадлежность Маннергейма к русской армии, представив его шведским подданным, который принимал участие в крупной исследовательской экспедиции французов. Франция была союзником России, и оба государства сотрудничали в военной области. Правда, упомянутая экспедиция не имела ничего общего ни с армией, ни

с военными приготовлениями, и ее руководству вовсе не понравилась идея включить в состав группы русского офицера-шпиона. Поэтому отношение к Маннергейму было довольно враждебным и мешало ему действовать согласно задуманному плану.

Чтобы обмануть китайские власти, почту Маннергейму из России и Финляндии переправляли через Швецию, где письма запечатывались в конверты со шведскими марками.

Связным Маннергейма стал его отец, который к тому времени уже давно вернулся в Финляндию, открыл рекламное агентство и даже успел сколотить себе неплохое состояние. Сын через папашу пересылал в Генштаб промежуточные рапорты, камуфлируя их в длинных письмах, при этом Маннергейм-младший проявлял массу изобретательности, которой мог бы позавидовать профессиональный шпион. Маннергейму-старшему приходилось выуживать нужную информацию и переправлять ее по назначению — командиру Генштаба Палицыну.

Начальным пунктом экспедиции был определен Ташкент. Маннергейм прибыл туда с 490 килограммами груза и в сопровождении пяти казаков. Маршрут путешествия, заранее составленный Маннергеймом и одобренный императором, совсем не совпадал с маршрутом французской экспедиции. Между Маннергеймом и начальником французов — всемирно известным исследователем Пеллиотом — отношения сразу не заладились. Пеллиот пригрозил, что скажет правду, если китайцы начнут интересоваться Маннергеймом. Кроме того, он был категорически против того, чтобы Маннергейм совершал разведывательные вылазки вблизи русской границы, поскольку это могло сорвать всю экспедицию. И вообще, Пеллиот настаивал, чтобы Маннергейм просто следовал за экспедицией, так сказать, в качестве «свободного путешественника». Маннергейм попытался задобрить строптивого француза и перевел под его начало казаков. Дал денег на их содержание и включил большую часть своего снаряжения и багажа в экспедиционный обоз. Но все эти приношения не возымели ожидаемого эффекта.

Поль Пеллиот, то ли в сердцах, то ли намеренно, проболтался о целях Маннергейма врачу экспедиции — майору Луи Вэллану, а их разговор, по-видимому, услышал китаец-переводчик. В общем, совсем скоро в пекинских газетах появились заметки, что иностранец, который фотографирует мосты и переправы, — русский подданный…

Первый этап путешествия — 300 километров — Маннергейм прошел вместе с французской экспедицией и лишь тогда решился двигаться самостоятельно. Поводом для этого послужила секретная информация, поступившая от русского консула в Кашгаре; сообщалось, что в провинции Синьцзян активизировались японцы. Маннергейм двинулся вдоль западной границы пустыни Такла Макан, но японцев так и не обнаружил.

На протяжении всего пути Маннергейм занимался составлением карт. С предельной тщательностью он описывал каждый пройденный им мост, указывал глубину реки в этом месте и сезоны наводнений, отмечал, есть ли поблизости мостов леса и можно ли их использовать, например, для восстановления сожженного моста. Он исследовал дороги, по которым можно было максимально скрытно подойти к деревням и городам. Подсчитывал количество посевных площадей и даже высчитывал возможный урожай, чтобы иметь представление о количестве продовольствия и фуража, на которые можно рассчитывать в случае ведения военных действий. Все это Маннергейм проделывал с кропотливой тщательностью, его пытливый взор подмечал мельчайшие подробности быта местного населения.

Прибыв в Пекин, Маннергейм засел за отчет для Генштаба и через шесть недель выдал рукопись в 150 страниц. В этом отчете Маннергейм выступал как главнокомандующий, который разрабатывает военную операцию на территории Китая.

Служба в Польше

Со всеми добытыми материалами Маннергейм вернулся в Петербург и был принят императором. Вместо положенных 15 минут аудиенции беседа продолжалась 1 час 20 минут. Император был поражен рассказами Маннергейма, которые к тому же были проиллюстрированы огромным количеством фотографий.