Гувернантка для капризного принца
Шрифт:
В отличие от королевы, герцог Флорес видел алый цвет.
И вихрь, поднятый его крыльями, тоже видел.
ЕГО объяла неуемная дрожь, потому что алых драконов когда-то называли самыми свирепыми и самыми сильными тотемами в королевстве.
Невежественный человек, вроде королевы, мог напугаться дракона. Мог спутать со зверем, с призраком, с проклятьем. Но только не Флорес! Он-то наверняка знал, что это королевский тотем.
— Проклятье! — в отчаянии и ужасе простонал он, глядя, как крошатся каменные стены его дома, стиснутые когтистыми лапами чудовища. — Как же так?!
Герцог и помыслить не мог что в этот раз королева, как ни странно, была честна.
Она действительно хотела отринуть все магическое, что наполняло ее мир, даже ценой отказа от силы.
Больше всех в королевстве она ненавидела алых драконов.
А еще герцогу и в голову не приходило, что упрямый принц вынес пытки, боль и побои, но не отрекся от части себя, от магии, удалить которую было куда проще и безболезненней, чем вытерпеть сто ударов кнутом.
Сильнейшим остается тот, кто воистину силен.
— Флорес! — прорычал дракон во всю глотку. — Я прилетел за тобой! Собирайся.
Твоя дочь хочет видеть тебя.
— Дочь — выкрикнул герцог позабыв о предосторожности и выдавая себя этим неосторожным вскриком. — Нет у меня дочери с тех пор, как ты забрал ее себе!
Дракон злобно заклекотал, стиснул когти сильнее.
По стене с жалобным всхлипом скользнули вниз каменные обломки.
— Как лето ты отрекаешься от своей крови, — усмехнулся он.
— Виола все равно умрет в неволе! — закричал герцог, отступая еще на шаг — Она слишком мала! Кто б ее ни взял, любой заиграет ее, как игрушку, затаскает, показывая всем военный трофей, развратит и погубит! А Эвита змея в любом доме!
— Даже так, — усмехнулся принц.
— Ты вырвал ее ядовитые клыки, — продолжил герцог — отнял ее магию, опечатал, но не лишил разума! А он у девчонки темен и зол! Ты уже пляшешь под ее дудку! Еще немного, и она заставит тебя убивать, чтоб порадовать ее!
Королевский дракон обагрит себя кровью! Но на красном не видно красного?
— Она не велела тебя убивать, — возразил дракон. — точнее, не настаивала. Она хотела поговорить с тобой. Хотела узнать, как так вышло, что ты, сильный, почти всемогущий, проиграл, не смог ее защитить и откупился ею, отдал мне на потеху.
Она хочет посмотреть, какого цвета у тебя совесть.
— Она знает, — прохрипел герцог — что у меня, как и у нее самой, совести и жалости нет.
Не я ли ее воспитал по своему образу и подобию? Ее жизнь в обмен на мою, не таков ли был уговор? Я отдал тебе дочерей, ты властен делать с ними все, что угодно, хоть колесовать на площади на потеху толпе, только не трогай меня!
— Поэтому я тебя и не трогаю, и говорю — пойдем со мной добровольно.
— я не пойду в лапы к этой чертовке! Если ты здесь по ее наущению, значит, скоро эта змея заползет повыше, на трон, чтобы греться в лучах власти и богатства!
Сердца
— Не пойдешь? Значит, я отнесу ей твою голову... — пророкотал дракон, сползая с разрушенной стены и наступая на герцога.
— Я вижу, твое благородство она уже откусила, сожрала и не подавилась, — слабо пискнул испуганный человек, отступая. — У человека против дракона нет шансов.
Не очень-то это честно.
— У тебя и против человека нет шансов, мелкая гнида, — прошипел дракон яростно, хлеща хвостом налево и направо. — Но давай сделаем вид, что бьемся на равных, если тебя это немного успокоит.
Герцог и глазом не успел моргнуть, как вместо алого дракона перед ним оказался принц, злой, с мечом наизготовку.
— Не ошибся, — прошептал герцог помертвевшим губами, вглядываясь в ненавистные черты. — Королевский отпрыск, кровь от крови. Ты похож на короля.
Даже странно, что твоя мамаша не оставила тебе ни единой своей черты. Кроме, наверное, жестокости. Как же она позволила тебе носить в себе магию, которую так ненавидит?
— Она не позволяла. Она и не знает об этом.
— Но она приложила очень много сил, чтоб узнать наверняка? — уточнил герцог удивленно. — Никто не выдерживает заточения в Башнях Откровенности.
— Значит, недостаточно.
— Не верю! Это какая-то хитрость. Я не верю, что вы выдержал!
— Слишком много слов! — крикнул принц и напал на герцога.
Их мечи скрестились с воинственным свирепым лязгом.
Герцог тоже был мощен и силен, и казалось, в битве он ничем не уступает принцу.
Но его руки дрожали чуть заметной дрожью; и меч нет-нет да звенел испуганно, когда принц налетал на герцога яростно и рубился мощно и свирепо.
Герцог легкий на ногах и ловкий, отступил, ушел от яростной атаки принца, защищаясь, дав себе возможность перевести дух после первых, самых тяжелых ударов, от которых ломило и жгло уставшие плечи.
Но принц словно не уставал вовсе. Он продолжил натиск, черным вороном летая по смотровой площадке за стенами замка. Его меч, словно длинное и блестящее перо, вычерчивал в воздухе магические символы, писал историю боя, и герцогу не удавалось вставить в эту историю ни единого внятного слова.
Герцог слабо вскрикнул в страхе, и этот вскрик только раззадорил принца, придал ему сил; принц ощутил вкус быстрой победы, потому что противник его устрашился и поник.
Герцог встряхнул рукой, выпуская свое тайное оружие — отравленный стиле.
Холодным лучом кинжал скользнул в ладонь герцога, слился с его пальцами, готовый коварно уколоть и впрыснуть яд в горячую кровь.
Но вид ядовитого жала тоже не остановил принца.
Более того, принц словно впал в ярость, которая выжгла в нем остатки естественного страха за жизнь.
Одним ловким шагом он сократил расстояние между собой и герцогом, и его рука, защищенная толстой латной перчаткой, сомкнулась на кисти старика, выворачивая ее.
Тот испуганно вскрикнул, испуганный, что собственное оружие поранит и отравит его самого, и разжал пальцы.