Гувернантка из другого мира, или Фея с поличным
Шрифт:
– Ты, наверное, думаешь, что я хочу украсть эти книги?
– и с чего б это, спрашивается... Лис оставался неподвижным.
– Ты ошибаешься! Честное слово! Мне темнейшество разрешил!
– заверила я ларсена.
– И даже библиотеку открыть распорядился!
Зверь чуть склонил голову набок. На устрашающей морде застыло лёгкое недоумение.
– Не веришь? Ну ладно. Я возвращаю книги на место, смотри. Вот. Но сейчас я пойду, разыщу темнейшество, вернусь с ним обратно и тебе. тебе будет стыдно!
Морда Акишико стала вдруг такая хитрющая, что я поняла - стыдно ему не будет.
– Ну? А теперь, раз я вернула книги, дай пройти.
И снова - ноль реакции.
Более того, ларсен.
– Мама!
– пискнула я, отпрыгивая назад.
А наглый Акишико вдруг оскалился! И очень его оскал ухмылку напоминал!
– Ты еще надо мной потешаешься!
– рассердилась я, но обойти зверя не решилась.
Затравленно обернулась и чуть не завопила от радости почище тех же наследников: за спиной обнаружилась ещё одна дверь! Значит, из библиотеки есть ещё один выход! Или это дверь в другой зал, что тоже подходит! Запрусь там и буду ждать, когда меня вызволят.
Рано или поздно хватятся гувернантки.
– Что, съел?
– подмигнула я ухмыляющемуся лису и юркнула за дверь.
В лицо ударило облако пара.
Кажется, вместо ожидаемого коридора я угодила во дворцовую баню.
Пар развеялся, и я узрела темнейшество. Он сидел в ванной посреди комнаты, и зажмурив глаза, мылил голову.
У меня сердце в пятки ушло.
Я торопливо зашарила рукой позади, пытаясь нащупать дверную ручку.
И тут случилось страшное. Ледяной саламандрик Фрозик, до сей поры спокойно обвивающий мой рукав, решил, видимо, что посещение ванной комнаты темнейшества -отличный повод погреться.
Соскользнув с моей руки, полупрозрачная ящерка метнулась по серому, в вензелях, кафелю и, запрыгнув на бортик, бобмочкой обрушилась прямо в ванну к тёмному лорду!!!
Раздалось громкое «бульк!» и.. .у меня крылья отнялись.
В буквальном смысле.
Мои верные бирюзово-слюдяные помощники, до сего помогающие сохранить баланс, повисли вдруг бессильными тряпочками.
И я-таки поскользнулась в скользких туфельках!
Неловко взмахнув руками и, с трудом удерживая равновесие, я поехала по кафельному полу. прямиком к ванной.
Из которой темнейшество уже вскочил на ноги одним рывком!
Над центрами ладоней взмыла тьма!
Хлынувшая во все стороны вода моё скольжение самым подлым образом ускорила. С визгом я впечаталась со всего размаху в бортик, и, взмахнув руками, таки утратила равновесие.
Но не упала!
В тот же момент меня подхватили сильные мужские руки!
И вот стою на цыпочках, - или, скорее, вишу, раскинув руки в стороны, - а тёмный лорд возвышается надо мной, весь в гневе и в пене... ещё ж и держит меня подмышками! А руки у него совсем немаленькие, так что не только, хм, подмышками.
– Л-леди?.. Стрекоза?!
– вырывается из широкой и, чего уж там, шикарной груди столь же шикарный рык.
– Какого драного шерда?!
А я. Я часто моргаю и чувствуя себя глупее некуда, прошу темнейшество:
– Верните. Фрозика.
Глава 19 О том, как меня сочли блудницей
О том, как темнейшество мне ни капельки про Фрозика не поверил и пришлось битую вечность ему объяснять, что за Фрозик такой, и о том, как всю эту вечность меня темнейшество держать продолжал, а с него в это время сползала, сползала и сползала пена. и как я жмурилась и запиналась, и как от стыда чуть не воспламенилась, и, как Фрозик, наплескавшись, наконец, вынырнул из ванной, где ему, видимо, помимо сугреву пропеллер выдали, и как саламандрик принялся скакать сперва по темнейшеству, затем по уроненной им мне, затем по стенам и по потолку, и как темнейшество в клочьях пены его ловил в лучших традициях фильмов «Люди-Икс» и «Матрица», вот
Из ванной я вылетела с такой скоростью, и, подозреваю, с таким бешеным лицом, что ларсен Акишико с моего пути шуганулся, поджав все свои девять хвостов!
И только оказавшись в коридоре, кажется, позволила себе задышать. Ненадолго.
Потому что под гаденькое хихиканье, из-за угла раздающееся, столкнулась нос к носу. с мистрис Сапотой, естественно!
Даже не удивилась.
И вот стою я перед выпучившей глаза и открывшей рот мадам, вода с насквозь промокшего платья ручейками стекает и, как бы сама с собой разговаривая - а что, ниже падать некуда
– рассуждаю вслух, отрастают ли оторванные уши у юных дарков, ежели они наследники.
После чего хихиканье стало отдаляться, пока совсем не стихло.
Мистрис Сапота, наконец, отмерла.
– Я могу поинтересоваться, леди, - начала было она, и было видно, как сложно ей себя в руках держать, и по поводу их приватной беседы с темнейшеством у меня закрались подозрения.
– Книги по этикету искала!
– рявкнула я правду.
– В спальне милорда?
– Да откуда я знала, что там его спальня? Я думала, библиотека!
– Угу, - ехидно ответили мне, - учитывая, что библиотека в другом крыле.
И я уже хотела рассказать всё, как было, как дверь за моей спиной распахнулась, явив столь же мокрого, как и я, темнейшество. В полотенце обёрнутого и с фолиантами в руках.
Из-за мускулистого бедра тёмного лорда выглядывала донельзя довольная и ехидная морда Акишико.
И если до этого у мистрис Сапоты глаза просто в состояние навыкате находились, то теперь я испугалась, что и вовсе повыскакивают!
– Вот, леди Миноре, - протянул его мокрое темнейшество мне книги.
– Вы забыли.
– Благодарю, лорд Эскуро, - в тон ему ответила я.
– Прошу простить мою забывчивость.
После такого мистрис Сапота лично меня до моих покоев сопроводила. В полнейшем и траурном каком-то, молчании. Только напоследок сообщила, что «вещи мои прибыли и уже меня дожидаются».
И книгу выдала, которую, открыв библиотеку, для меня оттуда прихватила.
На толстом фолианте в коже мерцала изящная гравировка с вензелями:
«О падении души, или о нелегкой ноше перевоспитания блудниц».