Гувернантка из другого мира, или Фея с поличным
Шрифт:
Затем тёмные лорды объединили враждующие прежде народы и тех, кто был способен сражаться, повели за собой.
Вечная Ночь сменилась Сумраком Великого Исхода.
Быстрые, смертоносные, практически неуязвимые для тьмы, дарки истребляли исчадий бездны, а тех, кто обращался в бегство - теснили за Грань. Перейти благословлённую Сердцем Матери Грань снова исчадия бездны были бессильны.
Изгнав сеятелей скверны, дарки воскресили заражённые Источники, обратив их в Источники Тьмы.
И стали ещё могущественнее.
Там, где Источники воскресить не удалось, потому что их досуха выпили
После Великой Битвы многие воины покинули собравших их под единые знамёна тёмных лордов. Вернулись к семьям, к уцелевшим Источникам или отправились на поиски новых. Но было много и таких, кто остался с дарками, с новыми, могущественными господами, с теми, благодаря кому отступила тьма и воцарился мир.
Вместе они основали могучую империю.
И назвали её Даркарис.
Неудивительно, что подавляющее большинство тех, кто остался с тёмными, составляли люди. Под надёжной защитой тёмных лордов они впервые за долгое время чувствовали себя в безопасности. Люди плодились и размножались, возводили города и прокладывали железные дороги.
Городскую жизнь выбирали для себя также и представители иных рас: многие воины после победы перевезли в строящуюся тогда столицу Эспаду свои семьи и семьи павших товарищей. Единственным неудобством было то, что Тёмные Источники одаривали магией только дарков, и чтобы приобщиться к собственной магической силе двуликим и фавнам приходилось совершать паломничество в родные места. Чтобы проходить сложный обряд инициации, который пробуждал спящую внутри магическую силу. Впрочем, не все они выбирали путь магии: жизнь в городах была достаточно безопасной и не требовала существования на пределе собственных ресурсов и инстинктов, а что касается бытовых удобств и даже предметов роскоши, с этим прекрасно справлялись специальные амулеты.
Строились заводы и мануфактуры, открывались школы и академии, появлялись новые профессии.
Империи Даркарис процветала.
Единственной расой, кто не принял дарков, были феи.
В открытую они не враждовали, но и господами тёмных не признали.
На время Великого Исхода, в Час Великой Битвы они наравне с остальными шли под знамёнами дарков, но в отличие от остальных рас, заключили лишь временный договор о перемирии.
По окончанию войны Сердце Матери вернули феям.
Артефакт хранится на их самом священном острове.
В Колыбели Фей.
И почитается, как величайшая святыня...
Глава 22 О воспоминаниях, жаль, не моих
В спальню я вернулась, отчаянно зевая - никакущая и вся в раздумьях о том самом Сердце Матери. Мысли о загадочном, бесценном артефакте фей отдавались сладким и вместе с тем беспокойным томлением в груди, заставляли губы пересыхать, а крылья за спиной тревожно вздрагивать.
Как всегда в моменты беспокойства, я щелчком пальцев позвала зонтик,
Включив свет, я повела носом, а потом с помощью зонтика приподняла одеяло над кроватью.
А ведь нафигачили-таки клея, поросята... Весь немаленький такой тюбик извели. Не пожалели!
Выходка «зверят» не рассердила, наоборот, мне вдруг стало смешно. Вот же вредители мелкие! И не лень же им. Наволочка, к слову, осталась чистой, стало быть, шевелюру мою помиловали. Может, даже в последний момент, что даже умилило.
Я подошла к окну и распахнула его настежь. Оказывается, пока я сидела над историей империи, успел пройти дождь и лицо умыло упругой волной свежести, запахом мокрого камня и прелой листвы.
И вдруг до одури, до поджимания пальцев на ногах мне захотелось в парк! На то самое дерево, или на другое, столь же раскидистое. Представилось, как сворачиваюсь клубочком на мощных ветвях, прислушиваюсь к едва различимому току древесного сока и засыпаю под его тихую песню...
Веки мгновенно налились тяжестью, и я даже услышала этот самый ток, почти наяву!
А затем неожиданно для самой себя оказалась на широком подоконнике. И смутный звук, который я поначалу приняла за песню дерева, усилился.
И превратился в плач.
Тихий такой, полный тоски и невыразимой безнадёжности.
И раздавался этот плач из спальни наследников.
Я ринулась туда и спустя мгновение столкнулась с полным грусти взглядом Акишико. Лис бесшумно и беспокойно метался по комнате - от розовой кроватки с пологом к фиолетовой.
– Не мельтеши, - строго прошептала я ларсену и он, к моему вящему удивлению, послушался. Сел посреди комнаты, не отводя от меня светящихся в темноте глаз. Было жутковато, но в целом не до этого.
Плакал во сне Ингварчик, тот самый, который Кровавый.
– Мама. мамочка. не уходи, - донеслось до меня сквозь плач и в следующую секунду я уже сидела рядом с наследником, гладила непослушные вихры, целовала влажные от слёз щёки.
Боль ребёнка, во сне зовущего маму, ножом резанула по сердцу! Всё моё существо пронзило этой неслыханной мукой и снова отчаянно захотелось в ночную прохладу, под спасительную тень сонных деревьев, которые не плачут по ночам. Но я, конечно, и мысли не допустила, чтобы бросить горюющего ребёнка. Тебе снится мама, малыш. Мама, которую никто и никогда не заменит. Даже в таком большом и волшебном мире. Но сны бывают разными. Пусть и дальше снится мама, только пусть этот будет светлый, радостный сон, оставляющий после себя наутро нежность и сладкое предвкушение нового дня.
Я не заметила, как крылья, которые, кажется, живут своей жизнью, тоже склонились к мальчику с обеих сторон. Несколько крупинок золотой пыльцы осыпалось на лоб, на курносый нос, на грудь в пижамке с какой-то страшной мордой. И дыхание спящего ребёнка выровнялось, на губах заиграла светлая, робкая улыбка.
Я продолжала гладить Ингварчика по волосам, шептать нежности, как вдруг что-то влажное ткнулось мне в ногу. Рядом стоял ларсен и беспокойно оглядывался на розовую кроватку.
Под невесомым во сне пологом металась во сне Клиппи.