Гувернантка книга первая
Шрифт:
Половой возвращается и приносит барышне стакан чая в подстаканнике.
– Григория Ипатовича знаю, – соглашается Коля. – А кем он ей приходится?
– То ли дядя, то ли кузен, право, не знаю, – Коля снимает очки, протирает их платком и снова пристраивает на нос. – Лиза как-то приезжала к Григорию Ипатовичу погостить, и я совершенно в нее влюбился. Так что же, ты её не вспомнил?
И Арсений как будто вспоминает то жаркое с частыми грозами лето, которое кажется ему теперь таким далеким и смешливую худенькую девочку с
Тем временем, Николай Кувшинкин оправляет мундир, надевает фуражку и идет через зал к столику Лизы. Остановившись в двух шагах, он щелкает каблуками и отдает по-военному честь, и есть в этом что-то настолько пошлое, гусарское, что у Арсения сводит скулы. Коля улыбается и говорит что-то Лизе. Барышня слушает его, склонив голову на бок, потом неожиданно смеется и протягивает ручку для поцелуя. И Арсений понимает, что Лиза узнала-таки Николая Кувшинкина.
– А вам, Коля, определенно идет военная форма, – говорит Лиза, когда Арсений Балашов вслед за приятелем подходит к столику барышни. – И сидит на вас отменно… Так что же, вы – авиатор, летчик?
Николай краснеет, словно девица.
– Никак нет. Я инженер… Конструктор, если угодно.
– Здравствуйте, Лиза, – говорит Арсений.
Лиза удивленно глядит на молодого человека, хмурится и поправляет рукой выбившуюся светлую прядь. Арсений замечает, какие у нее чудесные карие глаза и длинные ресницы.
– Мы с вами знакомы, – говорит Арсений, потому что молчать далее попросту неприлично. – Мы виделись несколько лет назад. Меня зовут Арсений Балашов, и признаться, я тоже едва вас узнал.
– Здравствуйте, Сеня, – говорит Лизавета и протягивает ручку для поцелуя. – А вы возмужали, и совсем не похожи на того мальчишку… Да, что вы стоите, господа, садитесь, садитесь.
Арсений и Коля Кувшинкин усаживаются за столик.
– Как все удачно сложилось, – Николай не может отвести от барышни глаз. – Мы с Сеней отмечали мое назначение, пили, знаете ли, пиво. Я уже собрался идти домой и вдруг – вижу вас. Ну разве, это ни чудо? Знаете, Лиза, сперва я своим глазам не поверил!
Лиза улыбается Николаю Кувшинкину и пьет маленькими глотками чай из стакана. Арсений замечает, что барышня вовсе не весела, а скорее напротив, Лиза выглядит несчастной, она вовсе не рада их обществу и ей нелегко поддерживать светскую беседу.
.– Я думал, что едва ли встречу вас снова в нашей глуши, – продолжает между тем Коля, то и дело, улыбаясь и, сверкая стеклышками очков. – Я слышал, вы учитесь на Бестужевских курсах. Позвольте спросить, вы выбрали точные науки-с или поступили на историко-филологический?
Лиза Колесова осторожно ставит стакан с чаем на столик. Какое-то время она хмуро разглядывает столешницу, а потом поднимает глаза и смотрит на Николая Кувшинкина с вызовом и обидой.
– Коля, меня отчислили с курсов. И в столице мне теперь жить нельзя.
– Что вы такое говорите, Лизонька? –
Лиза Колесова сидит, выпрямившись, с гордо поднятой головой. Ее щечки порозовели от волнения.
– Потому что, Коленька, для меня судьбы обездоленных крестьян и угнетенных рабочих значат куда больше, чем собственная жизнь.
– Угости папироской, – просит приятеля Арсений.
Он редко курит, но сейчас ему становится скучно.
– Вы ходили в марксисткий кружок? – спрашивает шепотом Николай.
– Да, с этого все началось, – так же негромко отвечает барышня. – И это изменило всю мою жизнь. У меня словно пелена с глаз упала. Я увидела всю жестокость и чудовищную ложь правящего режима.
Арсений затягивается папироской и выдыхает табачный дым в потолок.
– А вы, господа, что же не читали ни Маркса, ни Спенсера? – спрашивает Лиза, и Арсений слышит, как голос барышни взволнованно дрожит.
– Признаться, я все хотел прочесть. Ознакомиться, так сказать, для общего развития, – мямлит Коля. – Но как-то руки не доходили. Знаете, я все же учился на инженера, и окончил с отличием…
– А что же, вы, сударь? – спрашивает барышня Арсения Балашова.
– Я не большой любитель читать книжки, – отвечает Арсений, поглядывая на Лизу сквозь дымок папироски. – Признаться, меня это не слишком занимает.
– Вот как, – говорит Лиза, сощурив глаза. – Тогда позвольте узнать, что вы находите интересным?
– Ну, коли вы спрашиваете, извольте. Тут неподалеку, буквально на другой стороне площади есть дом терпимости. Так вот, посещение подобных заведений, я нахожу куда более занимательным, нежели чтение.
Лиза заметно краснеет, отводит в сторону глаза и делает глоток чая.
– Проституция это есть самая отвратительная, самая гнусная форма эксплуатации женщин, – говорит Лиза гневно. – Когда революция победит, мы закроем все публичные дома в России.
– Как вам угодно, – пожимает плечами Арсений. – Но эти барышни весьма недурно зарабатывают. И, смею вас заверить, они хорошо питаются и спят до полудня.
– Лиза, расскажите, что с вами стало, – просит Николай. – Вы стали говорить про марксисткий кружок.
Барышня понемногу успокаивается.
– Ах, Коля, с какими людьми я там познакомилась! Это были самые лучшие люди, которых я встречала в жизни. Бескорыстные, умные, бесстрашные, самоотверженные. Все они были готовы бросить свои жизни в горнило классовой борьбы! Мы организовали подпольную типографию и стали печатать книги…
– Вы необычайно отважная барышня, – говорит на это Николай Кувшинкин.
– Нет, что вы, Коля, я трусиха, – вздыхает Лиза. – Желаете знать, чем закончилось эта история? Нас кто-то выдал охранке. И весь кружок арестовали. Все мои друзья отправились в ссылку, в Сибирь. А мне всего лишь запретили жить в столице. Можете, себе представить?