Гузла
Шрифт:
Черногор побледнел от гнева. «Ко мне, мои молодцы! Помогите мне взять одежду!» Выхватил он пистолет, но не попал в Лепу, а убил его оруженосца [109] . Тотчас сабли вылетели из ножен: страшно было смотреть на это дело, страшно о нем и рассказывать.
Тогда старый гузлар бросился между ними. «Стойте, — крикнул он. — Разве можно затевать братоубийство из-за парчовой одежды?» Схватил он ее и разорвал на куски [110] . Первым вложил свою саблю в ножны Лепа, а за ним то же сделал и Черногор. Но искоса глядел на Лепу, ибо с его стороны пало одним воином больше [111] .
109
При
110
По этой черточке можно судить, каким уважением пользуются старики и поэты. (Прим. автора.)
111
Когда бывает убит один из членов рода, сородичи стараются умертвить кого-либо из членов рода убийцы. Этот последний тоже находит мстителей, и нередко случается, что в течение года погибает человек двадцать из-за ссоры, к которой они не имели никакого отношения. Мир может быть заключен лишь тогда, когда с обеих сторон насчитывается равное количество убитых. Мириться, имея одним убитым больше, — значит признать себя побежденным. (Прим. автора.)
Не пожали они друг другу руки, как делали это обычно, но разошлись, полные гнева и помышляя о мести. Лепа ушел в горы, Черногор двинулся вдоль побережья. И Лепа думал про себя: «Он убил моего любимого оруженосца, который разжигал мою трубку. Но он за это поплатится.
Я приду в его дом, возьму его любимую жену и продам ее туркам, чтобы он никогда ее больше не увидел». Взял он двенадцать дружинников и пошел к дому Черногора. Позже я расскажу, почему он не застал Черногора дома.
Подошел Лепа к дому Черногора и увидел прекрасную Настасью, которая готовила мясо молодого ягненка [112] . «Добрый день, господин, — молвила Настасья. — Выпей стакан водки». «Не затем я пришел, чтобы пить водку, я пришел забрать тебя с собою: быть тебе у турок рабыней, и никто тебя не выкупит из рабства».
Взял он светлокудрую Настасью и, хотя она громко кричала, отнес ее в свою ладью и продал на турецкую каравеллу, что стоит на якоре у берега. Вот и все о делах Лепы; спою теперь про Черногора. Был он взбешен тем, что с его стороны пало одним воином больше. «Будь проклята моя рука! Не попал я в злого недруга.
112
Буквально — копченую баранину с капустой: кушанье, называемое иллирийцами паштерма. (Прим. автора.)
Но раз уж я не смог его убить, захвачу я его любимую жену и продам ее на каравеллу, что стоит на якоре у берега. Вернется он к себе домой, не увидит своей Ефимии и, наверное, умрет от горя». Вскинул Черногор ружье на плечо и пошел к прекрасной Ефимии.
«Вставай, Ефимия, вставай, жена Лепы, и ступай со мной вон к тому кораблю». «Как, господарь, ты хочешь предать своего друга?» Но он схватил ее за длинные черные косы, вскинул ее на плечи и отнес в свою ладью, а потом на турецкую каравеллу.
«Хозяин! За эту женщину я хочу шестьсот червонцев». «Дорого, — ответил хозяин. — Только что за пятьсот купил я женщину красивей этой». «Ладно, пусть будет пятьсот червонцев, но покажи мне ту женщину». Получил он пятьсот червонцев и отдал прекрасную Ефимию, а Ефимия горько плакала.
Вошли они вместе в каюту, и хозяин поднял чадру прекрасной Настасьи. И, увидев свою любу,
Сжав кулаки, Черногор прыгнул в свою ладью. «Гребите, мои молодцы, гребите к берегу живо! Соберу я всю свою дружину и захвачу корабль, на котором томится люба моя Настасья!» Ладья летела по волнам, словно дикая утка; нос ее обдавало пеной.
У берега увидел он Лепу; тот рвал на себе волосы. «Ах, жена моя Ефимия, ты в плену на этой каравелле! Но я тебя освобожу или погибну сам!» Черногор спрыгнул на землю, подошел прямо к Лепе и пожал ему руку.
«Я похитил твою жену, ты похитил мою; я убил твоего любимого оруженосца, а ты у меня — одним дружинником больше. Вот мы теперь расквитались; да исчезнет наша вражда. Объединимся, как прежде, и вызволим наших жен». Лепа пожал ему руку и молвил: «Правильно, брат [113] !»
Кликнули они своих молодых матросов; кладут в ладью ружья и пистолеты, гребут прямо к каравелле, верные братья, как бывало. Радостно было это видеть! Сцепились они с большим кораблем: «Наших жен, или жизнь!» Забрали они своих жен, но забыли вернуть за них деньги [114] .
113
«Брат» употреблено здесь как синоним слова «друг». (Прим. автора.)
114
Эта последняя черточка весьма характерна. (Прим. автора.)
Любовник в бутылке
Девушки плетут циновки и слушают мою песню. Правда, девушки, вы были бы рады прятать, как прекрасная Кава [115] , своих возлюбленных в бутылку?
Великое чудо можно было видеть в городе Требинье: самая прекрасная из девушек отвергла всех своих поклонников, молодых и храбрых, богатых и красивых.
Но висит у нее на шее серебряная цепочка, а на цепочке склянка, и целует она склянку и целый день говорит с ней, называя своим любимым.
115
Ева. (Прим. автора.)
Сестры ее повыходили замуж за трех могучих и смелых беев. «Пора бы и тебе, Кава! Или ты, состарившись, хочешь слушать речи влюбленных юношей?»
«Зачем мне выходить замуж за какого-нибудь бея? Есть у меня друг и сильнее и богаче. Какую ни пожелаю драгоценность — все он приносит по моему слову.
Захочу жемчужину со дна морского — он ее достает оттуда. Ни вода, ни земля, ни огонь не могут его остановить, если я прикажу ему.
И измены я его не боюсь: войлочный шатер, стены из дерева или камня держат не так крепко, как стеклянная бутылка».
Из Требинье, да и изо всей округи, собирались люди поглядеть на такое чудо. И правда, когда она просила жемчужину, она тотчас же ее получала.
А когда просила цехинов [116] , чтобы украсить ими косы, стоило ей подставить подол — и они сыпались пригоршнями. Если бы она захотела герцогскую корону, то наверно бы и ее получила.
116
Женщины украшают цехинами свои волосы, заплетенные в косы, спадающие на плечи. Эта мода особенно распространена в районах, примыкающих к турецким провинциям. (Прим. автора.)