Шрифт:
Глава 1
Бам!
Я вынырнул из своих мыслей и удивлённо воззрился на упавшее посреди дороги дерево. От меня оно было далеко, так что интуиция презрительно промолчала насчёт возможной опасности. Но вот то, что оно преграждает мне дальнейший путь… кажется, это «ж-ж-ж» неспроста. И верно, стоило мне развернуть лошадку, как из кустов начали вылезать абсолютно криминального вида элементы. Первый, второй… десятый. Выстроившись полукругом и преградив мне дорогу назад, они хмуро рассматривали моё лицо. Ну, по крайней мере, я так трактовал их явную заминку и молчание, когда они вылезли. Потому что волосы у меня пусть и начали отрастать вновь, но очень медленно, и от тех же бровей имелась пока лишь едва заметная полоска неприятной на ощупь щетины.
Наконец, вперед выступил внушительных размеров мужик с заложенными за спину руками. В потрепанном кожаном жилете на голое тело, да еще и нараспашку, он словно специально лениво поигрывал рельефной мускулатурой, приближаясь ко мне. В целом, конечно, внушало. Особенно учитывая добрый десяток шрамов, украшавших его торс и лицо.
Я молча спешился.
Мужик так же молча достал из-за спины то, что он там прятал: довольно неприятно выглядящую дубину с кое-как забитыми в набалдашник острыми кусочками металла — от гнутых гвоздей до каких-то кривых и проржавевших полосок стали. Настоящее олицетворение слова «варварство».
— Что, вот так сразу? — вздохнул я. — Даже не будете говорить что-то вроде «отдавай все деньги, малец, а то мы тебя убьём и распотрошим, грррррр!»?
— Ты больно борзым выглядишь, щенок, — подал голос один из стоящих в оцеплении людей, ничем не примечательный мужчина лет тридцати. — Такие сами по себе деньги не отдают, пока их не проучить.
— Аа… ну давайте, пробуйте, — я безразлично кивнул.
Безразличие было даже не совсем напускное. Во-первых, я не ощущал от этих криминальных элементов ни капли опасности — а уж на это моя интуиция была вполне способна. Ну куда им против того, кто вошёл в десятку лучших на Турнире Пурпурного Клинка (и мог бы вполне претендовать на тройку, если бы постарался)? А во-вторых… это уже третья попытка меня ограбить за неделю путешествия, и меня это слегка задолбало.
В первый раз это было даже забавно. Парочку неуверенных в себе бандитов оказалось достаточно шугануть Огненным потоком: едва увидев мощную струю огня в моём исполнении, они тут же обратились в бегство. Только задницы и успел им чутка подпалить.
Во второй раз это была уже более полноценная банда, но откровенно плохо организованная и подкараулившая меня во время стоянки. Когда они, как лоси, ломанулись на меня толпой из кустов, я абсолютно машинально, даже без ускорения, выхватил клинок и вскрыл вырвавшегося вперёд главаря от шеи до паха. Пяток его соратников, увидев это неприглядное зрелище, не снижая темпа и пуча глаза от ужаса, прыснули в стороны, как тараканы. Я и гнаться за ними не стал. Не до того было. Сначала сдерживал рвотные позывы — меня окатило кровью практически целиком, да и вывалившиеся внутренности аппетита не вызывали, и, как бы я ни стал привычен к подобному, но всё равно сдержаться было трудно. Потом, убедившись, что горе-грабители убежали, сверкая пятками, сразу пошёл к ручью неподалёку от лагеря. Умываться, стирать залитую кровью одежду и ругаться сквозь зубы на ледяную воду. Сопротивление холоду последние недели вновь пошло в рост, впервые с того момента, как я выбрался из гор…
В этот, третий раз бандитов было больше, да и выглядели они более… криминально. Предыдущие грабители были скорее неоперившимися птенцами на большой дороге — одними из тех сотен, что расплодились в Леварисе за последнее время. Смерть императора, непонятные брожения в столице и больших городах, набеги орков на север империи, а Камеццо и Керенца — на южные и восточные районы… всё это оказалось прекрасной почвой для криминала на дорогах. И большая часть этих новоявленных бандитов, не имея ни опыта, ни достаточной силы, нападали в основном на кажущихся безобидными одиночек… вроде меня. Остальные им были банально не по зубам.
Сейчас же передо мной стояли зубры этой нелёгкой профессии. Хотя, что уж там — зубрята. Настоящие зубры имели бы при себе человека с хорошо прокачанной Оценкой, который либо сказал бы этим ребятам, что я им не по зубам… либо приказал бы не разводить со мной политесы и просто засыпать
В последнем случае у них были бы хоть какие-то шансы.
Подъезжая к следующему городу на своём пути — то ли Картус, то ли Кортас, уже и не помню, — я погладил геккончика, высунувшегося из-за ворота рубахи и тёплой, подбитой мехом жилетки. На дворе стояла уже ранняя зима и беднягу разрывало между желанием впасть в спячку и его фамильярной сущностью. Последняя пока побеждала, но геккон всё больше времени проводил, свернувшись клубочком во внутреннем кармашке и беззастенчиво сопя в обе дырочки. Но вылезал он достаточно регулярно — за очередной дозой Восстановления, или чтобы высказать мне недовольство погодой, или чтобы погреться под редкими лучами солнышка, когда оно всё-таки радовало нас своим присутствием. Вот и в этот раз он покрутил головой, посмотрел на низкие тучи, нависающие над нами и требовательно стрекотнул — давай заклинание, мол. Последнее, надо сказать, шло ему на пользу — крохотная ящерка прибавила в размерах раза так в полтора за неполный месяц. Но кроме этого, никаких изменений в нём я не чувствовал. Когда же получивший требуемое геккон полез обратно за пазуху, я задумчиво сказал:
— Знаешь, я придумал тебе имя. Ты только и делаешь, что спишь, ешь, греешься на солнце и требуешь чего-то непонятного. Я назову тебя Кот.
Геккон, уже почти уползший, на мгновение замер. После чего насмешливо стрекотнул что-то в духе «хоть груздем называй» и, щекотнув шею хвостом, заполз в кармашек.
— Простите… ваше благородие… — донёсся сзади жалобный голос.
— Я не с вами разговаривал.
— Да… мы… просто… пощадите, не губите!
Я остановился и обернулся к цепочке бандитов, плотно и качественно связанных так, что свобода оставалась лишь у ног ниже колена, и привязанных одной общей веревкой к моей лошадке. Тоже, кстати, безымянной. Непорядок.
— Вы о чём? — недоуменно спросил я.
— Так ведь… казнят нас!
— Ааа… ну да, возможно. Закон такой, что поделать. К бандитам нынче жалости мало…
— А у нас жёны!..
— … дети…
— … мал мала меньше…
— … а меня собака дома ждёт…
— … ваше благородие! — последние слова бандиты взвыли хором, синхронно упав на колени.
— Да хватит меня уже так называть, — я поморщился и похлопал лошадку по заднице, заставляя её вновь набрать ленивый ход. Пленники, кое-как поднявшись на ноги, засеменили за ней вслед, продолжая на все лады умолять меня понять, простить и отпустить. Я же, завидев на горизонте стены города, уже не особо обращал внимание на их вопли. Главное, чтоб снова сбежать не пробовали…
Побег эти неудачливые грабители рискнули осуществить почти сразу после захвата. Кто-то спрятал в сапоге небольшой нож, каким-то образом они сумели его достать и даже передать несколько раз, чтобы все по очереди незаметно подрезали у себя и товарищей верёвки… а потом, разом порвав их, рванули в разные стороны. Убежали недалеко. Тяжело вздохнув, я соскочил с лошади и под Ускорением догнал и вырубил каждого беглеца. После чего популярно объяснил им, легонько попинав при этом по почкам, что моё к ним милосердие при захвате (в тот раз я даже никого не убил, решив, что пускай с ними разбирается стража и палачи — им за это платят, в конце концов) не означает, что я буду спокойно сносить их выходки. И если кто-то хочет умереть прямо сейчас — то пусть поднимет руку, я с радостью исполню его желание. Никто? Вот и славно.
Подъехав к воротам, я остановился перед слегка ошарашенным стражем и соскочил с лошади. Заросший по самые глаза бородой, низенький и широкоплечий мужичок, сильно смахивающий на гнома, оглядел процессию избитых, вывалянных в грязи и связанных людей. После чего, сделав явно неправильные выводы, взял наизготовку алебарду и весьма неуверенно проговорил:
— Эээ… эт самое… рабство у нас запрещено… тем более в таких объемах…
Какой-то умник из пленных, услышав сбивчивую речь стражника, решил воспользоваться ситуацией и жалобно заголосил: