Гвардеец Бонапарта
Шрифт:
– Они уже приносить.
– А! Ну вот и отлично, спокойной ночи!
Сент Джон закрыл книгу и положил ее на полку, улыбаясь так, что от одного его вида у Лауры снова испортилось настроение.
– Если этот вонючий моряк снова вернется со своими цветами, – рявкнула она, – воткни их ему в глотку с моими наилучшими пожеланиями! Ты меня хорошо понял, Сент Джон?
– Очень хорошо, мэм Лаура.
– Ну и отлично.
– Отлично…
– И еще одно, Сент Джон.
– Уи?
– Если месье Юкс снова будет болтаться поблизости, скажи ему, что я не принимаю всякий речной сброд.
– Уи, мэм…
– И скажи ему,
– Эта вещь я сказать ему.
– И еще скажи… и скажи ему, что мне не нужны его клячи с возом старого гнилого сена!
Темнокожий мужчина с трудом удерживаясь от улыбки подошел к лестнице и уперев руки в бока спросил:
– Вы хотите, чтобы Сент Джон составил список того что сказать?
– Нет, это все.
– Спокойной ночи, мадемуазель Лаура, – когда за девушкой захлопнулась дверь, он уже не таясь, улыбнулся и добавил: – Моя надеется, что вы спать лучше, чем прошлой ночью.
Глава 3
Ренато Белуши преследовал ее по рынку, держа в руках красную розу, огромную как лошадь, и требовал, чтобы Лаура сию секунду залезла в нее, Зная, что внутри, среди лепестков, сидит дожидаясь ее Доминик Юкс, она сломя голову побежала по улицам, в испуге крича и зовя свою мать…
Зазвонил колокол, Лаура с трудом очнулась от кошмарного сновидения, села и, дико озираясь, посмотрела на свою комнату. Все было точно так же, как прошлой ночью. Напротив стены стояла ее металлическая ванна, на высокой спинке которой висело сырое полотенце, а на полу вокруг валялась забытая одежда.
Снова зазвонил колокол, и девушка поняла, что это звонят к заутренней мессе. Лаура подошла к высокому двустворчатому окну и посмотрела на собор, видневшийся в конце улицы. Она уже очень давно не ходила в церковь.
Надев платье цвета индиго, которое подчеркивало ее достоинства даже лучше, чем моднейшие французские наряды, Лаура спустилась вниз, схватила кусок пирога, оставшегося после ужина, и направилась во двор с книгой, которую купила вчера.
Она пробралась к скамейке, укрытой ветвями магнолии, открыла книгу и принялась читать. Поэзия Уильяма Блейка и прекрасные акварельные иллюстрации быстро завладели ее вниманием, и некоторое время благоговейную тишину сада нарушал только шелест страниц.
Спустя некоторое время, Лаура обнаружила иллюстрацию, на которой была изображена алая роза. Вспомнив сон, она вслух прочитала:
– «О Роза алая, сколь хрупок твой наряд!Когда в объятья лепестков твоих атласныхСлучайно занесенный бурею ночнойБессильный мотылек своей любовью страстнойНавеки смог разрушить твой покой…» [4]В полном замешательстве она захлопнула книжку и встала.
Что ей делать с Домиником Юксом? Никто раньше ей не посылал целую повозку роз. Только абсолютно уверенный в своей силе человек осмелился бы на такой романтический и сумасбродный поступок, но тогда почему он послал в качестве своего доверенного лица этого глупого Рената Белуши?
4
Перевод
Час спустя Лаура, все еще думая о загадочном французе, вошла с сумрачным лицом в Базилику Святого Людовика и прошла к месту в храме, издавна принадлежавшему их семье.
Бормоча вполголоса слова молитвы, девушка на самом деле еле слушала священника.
Отец Дюбуа воскликнул по латыни:
– Давайте помолимся!
Опустившись на колени, Лаура обнаружила, что оказывается у нее в руках вовсе не молитвенник, а книжечка стихов. Открыв ее наугад, девушка обнаружила, что перед ней вновь тот самый стих, который смутил ее в саду:
«…своей любовью страстной,Навеки смог разрушить твой покой».И вновь, в ту же секунду, образ Доминика Юкса завладел ее мыслями. Она снова увидела его в кафе, услышала глубокий, красивый голос: «Ради некоторых вещей можно пожертвовать всем».
Почти с суеверным страхом и отчаянной надеждой Лаура оглянулась на людей, стоявших вокруг нее, однако, ни его горящих темным пламенем глаз, ни жаркого любовного шепота – ничего этого рядом не было. Девушка даже чуть не засмеялась, поняв, что хотела увидеть своего знакомого в церкви. Подумать только, она надеялась, что человек, подобный ему, будет в церкви – ха!
Прозвучали последние слова молитвы и, сказав, наконец, «Аминь», Лаура подняла лицо и стала ждать, пока храм опустеет, а затем, взволнованно прижимая книгу к груди, девушка направилась к алтарю.
– Вы хотите исповедаться, дитя мое?
– О, отец Дюбуа, я вас совсем не вижу.
– Я не причиню вам вреда, – произнес священник, появляясь из тени кабины для исповеданий. Затем он всунул руки в рукава своей сутаны и взглянул на стоявшую перед ним девушку. – Чем могу помочь вам, дитя мое?
– Мне нужно с кем-то поговорить, может быть с Господом, – однако, когда священник кивком пригласил ее в исповедальню, Лаура отрицательно покачала головой. – Я не нуждаюсь в исповеди.
– Мы все в ней нуждаемся. Входите, я давно уже не слушал вас. – Отец Дюбуа скрылся в кабине.
Все еще немного колеблясь, девушка последовала за ним в затемненное помещение.
– Я даже не захватила свои четки, – прошептала она, а затем вздохнула и приступила к исповеди, – прости меня Господи, за то, что я согрешила… но совсем не так, как думают обо мне люди. – Когда ответа не последовало, Лаура сказала: – Я несколько раз курила и, может быть, общалась с недостойными людьми, хотя и знала, что не должна была так делать. Однако, я… – тут она сделала глубокий вдох и продолжила, – однако, я не отдавала себя никому, неважно, что обо мне говорят!
– То, что говорят люди, действительно неважно. Я здесь, чтобы слушать вашу исповедь.
– Но я ничего не совершила, меня обвиняют за грехи моей матери.
– Капитан Дефромаж тоже вас обвиняет?
Лаура отшатнулась.
– Что вы знаете о нем?
– Я знаю, что ваш отец хотел, чтобы вы вышли за него замуж, и знаю так же, что, по вашему мнению, капитан виноват в том, что вы потеряли свой корабль. Два дня назад вы разорвали свою помолвку.
– Но не было никакой… – она сжала губы. Глупо и бесполезно что-либо объяснять. Сожалея о том, что вообще она пришла в церковь, девушка встала, чтобы уйти.