Гвардеец Бонапарта

Хелтон Венита

– Люди говорят, что вы соблазнили несчастного Дефромажа.

– Соблазнила?! Так уже ходят сплетни?

– А разе это неправда?

Лаура попыталась сдержать нарастающий гнев.

– Я… собиралась одно время выйти за него замуж, но быстро передумала.

– А говорят, что вы использовали капитана, чтобы поставить своего отца в затруднительное положение.

– Я не желаю слушать это, святой отец!

– Вы никогда не думали о том, чтобы постричься в монахини?

От этого неожиданного вопроса Лаура сначала

даже растерялась. Почему священник не может понять, что она нуждается в покое, отдыхе, а не в новых заботах!

– Это послужит вашей же пользе, дитя мое, – произнес отец Дюбуа, – никто не осмелится плохо отзываться о монахине.

На секунду Лаура, как будто со стороны увидела себя, укрывшейся под безопасным монашеским одеянием, но в следующее мгновение красивое лицо Доминика Юкса вновь заслонило все другое. Девушка в отчаянии прижала ладони к лицу.

– Ваш отец все еще на плантации?

– Да, у нас еще осталась одна, – тихо ответила Лаура, – все остальные папа продал в прошлом году, чтобы заплатить налоги.

– Вам следует как-нибудь написать ему и сказать, что вы собираетесь пойти в монастырь. Он не должен думать, что вы хотите выйти замуж за капитана, который находится у него на службе.

Все это время Лаура отчаянно пыталась изгнать образ Доминика Юкса. Наконец, она растерянно сказала:

– Но папа надеется, что я буду содержать магазин. Я не могу идти в монастырь.

– За магазином может последить Сент Джон.

На руке у Лауры все сильнее горело то место, которое поцеловал Доминик Юкс.

«Доминик Юкс, почему ты не оставишь меня в покое?»

Прежде, чем она ответила, отец Дюбуа продолжал:

– Сегодня днем, дитя мое, я отведу вас к матери настоятельнице. Не тревожьтесь, вместе мы поможем вам выбраться из этой грязи.

Лаура пришла домой как раз вовремя, чтобы увидеть, как от калитки отъезжают два рыжих мула, запряженных в грузовую повозку. На тротуаре, возле ограды, стояли около двадцати огромных бочек и с полдюжины десяти галлоновых бочонков, помеченных каким-то товарным знаком и с надписью «табак».

В тот момент, когда девушка подошла к дому, Сент Джон как раз входил внутрь, покачиваясь под тяжестью одной из бочек.

– Сент Джон! Немедленно поставь!

– Уи, только внесу, мадамуазель Лаура.

Девушка загородила ему дверь.

– Ты купил все это у месье Юкса?

– Я не купил табаку у него. Слуга попытался обойти ее, но девушка встала у него на пути и притворила дверь.

– Тогда, где ты это взял?

– Я уроню бочку, если мадмзель не отойдет от двери.

– Отлично, только бросай ее на улице.

– Мадмзель очень строгая.

– Я могу стать еще более строгой, если ты внесешь эту гадость в мой магазин.

Недовольно ворча, Сент Джон поставил бочонок на тротуар и, подбоченясь, посмотрел на свою хозяйку:

– Барка, ее украли

пираты, потом вы выбрасывать лучший луисвильский табаку, и ваш папа разоряется еще больше. Времена сильно суровая. Я покажу мадмзель книги.

– Я не собираюсь смотреть твои дурацкие книги.

Сент Джон успел схватить хозяйку за подол платья, прежде чем она успела уйти.

– Если мадмуазель не продавать табаку, ей нечего кушать. Магазин – он пуфф! Вот так!

– Ты купил табак у Доминика Юкса?

– Мадмзель больше заботится о своей папе или гордости?

– Ну, конечно, об отце.

– Тогда я вам что-то скажу. Месье Ю, он давать этот табак, чтобы сказать, что он извиняться. Он говорить, что неправ, когда отобрал трубку мадмзель и прожигать ее платье. Он говорить, чтобы вы курить сколько хотите, а остальное продавать проклятым янки.

– Он невыносим, этот человек! Я сейчас подожгу все, что тут находится на мостовой!

– Хорошо, что Сент Джон остальное занес внутрь.

– О, боже! Ты такой же сумасшедший, как и он. – Лаура в отчаянии махнула рукой. – Делай ты, что хочешь, если тебе так нравится, только, Сент Джон, обещай мне одну вещь.

– А?

– Не говори ему, ну, ты знаешь кому, не говори, что я знаю, откуда табак.

Улыбаясь, темнокожий мужчина взвалил громадный бочонок себе на плечо и сказал:

– Сент Джон, он сохранит тайну в своем сердце.

– А он… еще сказал что-нибудь?

– Только, что он сильно извиняться.

– Ага, ну, а ты сказал ему, что я ненавижу цветы?

– Уи, я ему говорить.

– Ну и, что он сказал?

– Он говорить, что в следующий раз он посылать больше роз. Может они вам больше нравятся.

– Тьфу! Я пойду погуляю, а ты поставь табак где-нибудь, чтобы он мне на глаза не попадался.

– Это я сделать.

– И спички тоже.

– Табака не сильно полезное для мэм, я понимаю…

Вся полыхая гневом, Лаура, в течение двух часов, как голодная пантера в час охоты, бродила по улицам французского квартала. Как мог Доминик Юкс столь безрассудно и нагло надеяться, что сможет заслужить ее прощение с помощью подарков! Нет, хотела бы она еще раз увидеться с ним, чтобы сказать ему все, что она о нем думает!

Когда девушка вернулась назад, Сент Джон уже зажигал лампы в магазине. Она села в плетеное кресло и подперев голову рукой, посмотрела во двор. Сад погружался в сумерки. Ночная тьма, опускаясь над городом, закутывала очертания деревьев в темную вуаль. Из-под кустов магнолий раздалась вечерняя трель цикад.

Из передней двери послышался легкий стук.

Лаура недовольно произнесла:

– Неужели они не видят, что у нас закрыто? Нет, Сент Джон, я сама открою, – она пересекла комнату, откинула цепочку и, открыв замок, распахнула дверь. – Сожалею, но у нас за… – начала Лаура и осеклась.