Гвардеец. Трилогия
Шрифт:
— За что же они тебя так? — спросил я.
— Давайте провожу вас, господин капрал. Сами посмотрите, — предложил парень.
— Веди.
Мы двинулись по коридору, но нас, похоже, опередили. Навстречу бежал Чижиков:
— Ваше благородие, идите сюда, гляньте, что мы нашли.
За выбитыми дверями оказалось темное помещение, похожее на маленький склад, заставленное от пола до верха дубовыми сундуками, окованными железом. Один из них был открыт.
— Посветите, — приказал я.
Чижиков придвинул чадящий светильник. Я запустил руку в сундук и выудил горсть непонятных
— Пятаки?!
Сундук оказался набит медными пятикопеечными монетами. Кому понадобилось столько? Что за странный способ хранить капиталы?
— Эхма, скока же тут их, — присвистнул запыхавшийся Михайлов, снимая шапку. — Цельное состояние.
— Не одна тыща поди, — поддакнул Чижиков. — Скока же времени их сюда возили?!
— Долго, — произнес Михай. — Только при мне пан Потоцкий возков десять привез. При мне сундучок треснул, и денежки посыпались. Пан заприметил и осерчал. Чуть не зарубил, курва.
Гренадеры смотрели на это богатство как зачарованные. Вряд ли им раньше доводилось видеть перед собой столько денег. Помещение походило сейчас на сказочный клад пиратов Карибского моря.
Я повертел пятак в руках, вынул из кармана подобный, оставшийся с последнего жалованья. Оба похожи как близнецы, с одинаковой надписью «пять копеекъ», разве тот, что из сундучка выглядел не в пример новым. Да и дата на нем стояла другая, на моем 1723 год, а на новом — 1728-й. Других различий я не нашел.
— Думаю, надо в полицию идти, а еще лучше в Тайную канцелярию. Пущай знающего человека пришлют. Пятачки-то вдруг того… не настоящие, — высказал вслух предположение Чижиков. — Много фальшивых ходют, нас предупреждали. В приграничных гарнизонах жалованье пятаками выдавать запрещают.
— Так и сделаем, отправим гонца к Ушакову. Дело, судя по всему государственной важности, — кивнул я. — И будем молиться, что это на самом деле фальшивки, иначе…
Я не договорил. И без моих слов все было понятно.
Глава 22
— Надеюсь, никто на это «богатство» не польстился. Если кто прихватил медяк-другой, лучше верните. Скоро приедут из Тайной канцелярии, начнут обыскивать, стыда не оберемся, — предупредил я.
А то, что без обыска не обойтись, стало ясно, как только до меня дошло, сколько здесь укрыто денег. Канцеляристы люди не щепетильные, им все одно — дворянин ты или нет. С такой «крышей», как Андрей Иванович, бояться нечего. Так что нами займутся в первую очередь, всех перетрясут, разденут, карманы вывернут. Гвардейцы у меня небогатые, для них копейка лишней не будет, а тут столько бесхозного добра — бери не хочу. Устоять трудно. У самого алчность сразу взыграла, глаза загорелись, едва переборол себя, и то больше из страха, что с рук это так не сойдет. И без того мы по сути «залётчики», как объяснять будем эту операцию — ума не приложу. Если только рассчитывать на то, что победителей не судят, но пока непонятно можно ли назвать это победой. Вдруг Сердецкие настолько эксцентричны, что предпочитают хранить богатства исключительно в медных пятаках. Тогда мы действительно попали. А за то, что пытались освободить крепостного, по головке
Чижиков вздохнул и нехотя высыпал из кармана в сундук горсть пятаков, точно так же поступили и другие гвардейцы, первыми обнаружившие тайник.
— Все? — вопросительно посмотрел я на солдат. — Окститесь!
— Вот те крест, до последней монетки вернули, — размашисто перекрестился «дядька».
— Тогда выставь у дверей караул. А я пойду, проверю, какой нам еще улов достался.
— Да туточки весь улов, в соседней горнице, — сказал Чижиков.
— Да?! — заинтересовался я. — Тоже деньги?
— Какой там! Хлопчики панские. Мы их повязали, чтобы значица бузу не устроили. Один долго сабелькой махал, так я ему табуретом по башке двинул. Не пачкать же шпагу об дурного, — ухмыльнулся «дядька».
— Тоже верно. Сильно зашиб?
— Не, рази что контузил легонько. Мозги из ушей не вытекли, — не без черного юмора пояснил гренадер.
— Тебе б сценарии к ужастикам писать, — невольно улыбнулся я.
— Что? — непонимающе вскинулся гвардеец.
— Ничего, — отмахнулся я.
Хлопцы пана Потоцкого не походили на привычных из исторических книг и фильмов поляков — никаких тебе длиннющих усов, лохматых шапок, кафтанов, кушаков. Вполне нормальные гладковыбритые европейцы, одетые по последней моде, в напудренных париках с неизбежными косицей и буклями. Один, похоже, валялся в отключке — это ему Чижиков зарядил табуреткой, второй был в полном здравии. Он со злостью уставился на меня, и в ответ на мой вопрос, прошипел что-то нечленораздельное. Это могло быть как ругательство, так и вполне себе вежливое объяснение, что по-русски пан поляк не очень, чтобы очень.
Меня ситуация устроила, пускай его допрашивают чиновники из Тайной канцелярии, для них языковых барьеров не существует: дыба, знаете, куда эффективней разговорных курсов.
— Господин капрал, в окна поглядите — едут, — закричал запыхавшийся солдат из пятерки Карла.
Я выглянул в окно и обнаружил, что вся улица забита: перед забором скопилась масса повозок, с которых спрыгивали солдаты, понукаемые знакомым офицером. Семеновцы, сегодня их очередь при Тайной канцелярии дежурить. А вот личность их командира меня не обрадовала — это был ни кто иной, как капитан-поручик Огольцов. Ничего хорошего, его появление мне не сулило. М-да, не было печали… Почему вместо него сюда не пожаловал кто-то другой?! В Семеновском полку чуть ли не сотня офицеров и как нарочно пожаловал тот, кого я смело мог записать себе во враги.
Семеновцы быстро заняли двор, выставили караульных у дверей. Моих гренадер живо оттеснили, отобрали у них шпаги и трофейные мушкеты.
Меня пока не трогали.
— Ваше благородь, шо ж такое деется? — жалобно вскрикнул Михайлов в мою сторону.
Я решительно двинулся к Огольцову:
— Господин капитан-поручик, прошу оставить гренадер лейб-гвардии Измайловского полка в покое.
Офицер, отдававший распоряжения усатому сержанту, обернулся:
— В чем дело капрал? Почему вмешиваетесь не в свое дело? — он узнал меня, довольно осклабился и коротко приказал: — Арестовать.