Гвардейцы Сталинграда идут на запад
Шрифт:
Проходит двадцать минут, двадцать пять минут. В дело вступает авиация. Над полем боя нарастающий гул авиационных моторов. Самолеты пикируют на позиции, расстреливают на бреющем полете сосредоточившиеся для броска соединения пехоты. Проходит еще десять минут. Артиллерийский огонь не прекращается. Можно подумать, что через несколько минут советские войска перейдут в наступление…
В глубине фронта, в немецких армейских штабах, в штабах дивизий мечутся дежурные адъютанты, непрестанно звонят телефоны полевой связи. Командиры полков запрашивали: что делать, не отменяется ли наступление?
Позволительно спросить сегодня гитлеровских генералов, командовавших
План Ставки Верховного Главнокомандования предусматривал, как только развернется Курская битва, переход в наступление нескольких соседствующих фронтов, чтобы гитлеровское командование не могло усилить войска на Курском направлении.
Юго-Западный фронт должен был начать наступление на Барвенково; Южный фронт — из района Матвеев Курган прямо на запад, на Сталино и далее на Мелитополь; Брянский фронт — на Орел, Западный фронт — на Карачев.
В такой обстановке немецкое командование лишалось всякой возможности маневрировать резервами.
Битва за Донбасс
5 и 6 июля шли ожесточенные бои южнее и севернее Курска. Гитлеровцы вводили в бой все новые и новые части. Местами ценой изнуряющих потерь немецким войскам удалось вклиниться в нашу оборону, но нигде наступающие немецкие танки не прорвали второго оборонительного пояса.
7 июля меня и командующего соседней 1-й гвардейской армией генерал-полковника В. И. Кузнецова вызвали в штаб фронта. Мы поняли, что настал и наш час.
Нас немедленно принял командующий фронтом Родион Яковлевич Малиновский. Он раскрыл перед нами замысел Ставки Верховного Главнокомандования — воспользовавшись тем, что под Курском в бои втянуты основные силы гитлеровской армии, начать наступление на Донбасс силами Юго-Западного фронта, имея задачу или опрокинуть противника, или на крайний случай сковать его силы, не дать ему возможности маневрировать войсками и усилить части, наступающие на Курск.
Задача для 1-й и 8-й гвардейских армий формулировалась таким образом: форсировать Северный (Северский) Донец, прорвать оборону противника в районе города Изюм и, развивая наступление в общем направлении через Барвенково на Красноармейск, совместно с войсками Южного фронта, наступающего от реки Миус на Сталино, (Донецк) разгромить донбасскую группировку противника и выйти на Днепр.
Задача эта формулировалась пока что в общих чертах. Она скорее выглядела задачей на сковывание сил противника, ибо средств на обеспечение такого широкого и глубокого наступления придано не было. Она могла выглядеть как конечная цель серии наступательных операций на всю летне-осеннюю кампанию.
Вместе с тем, я должен отметить, что этот стратегический план имел под собой достаточные основания.
Войска Юго-Западного фронта фактически
Рассматривая и обдумывая этот план, мы тогда еще не очень-то реально представляли себе масштаб его осуществления. Каждому было ясно, что начался необратимый процесс разгрома гитлеровской армии, но определить, сколь сильна ее сопротивляемость, мы пока не имели практической возможности.
1-я и 8-я гвардейские армии наступали каждая в составе трех корпусов, или девяти дивизий. Каждой из армий в качестве средств усиления придавались по одной артиллерийской дивизии прорыва, по одному смешанному корпусу авиации и по 2–3 танковых полка или полка самоходных орудий.
8-й гвардейской армии придавался 33-й стрелковый корпус в составе 50, 230 и 243-й стрелковых дивизий и 253-й отдельной стрелковой бригады.
Во втором эшелоне фронта были поставлены 1-й гвардейский механизированный корпус генерала И. Н. Руссиянова и 23-й танковый корпус под командованием генерала Е. Г. Пушкина.
Эти корпуса сосредоточивались настолько скрытно, что я, как командующий армией, узнал об их участии в наступлении совершенно случайно. При разработке плана у командующего фронтом о них не было сказано ни слова. За два-три дня до наступления мне доложили, что в нашем тылу в лесочке обнаружены какие-то танкисты. Оказалось, что это танки корпуса Руссиянова. Я немедленно соединился по телефону с Родионом Яковлевичем Малиновским и спросил его, что делают у меня в тылу танкисты Руссиянова. Малиновский только тогда мне объявил, что 1-й гвардейский механизированный корпус предназначается для развития успеха 8-й гвардейской армии и подготавливается для ввода в прорыв.
Итак, планы намечены, диспозиция разработана, остались считанные дни и часы до перехода 8-й гвардейской армии в наступление. Покрыв себя неувядаемой славой в боях оборонительных, она теперь должна была не уронить ни славы, ни чести в боях наступательных.
В таком широком наступлении я участвовал впервые. И в последние часы перед наступлением еще и еще раз просматривал в деталях весь план операции, инструктировал командиров соединений.
Казалось, все было правильно, все было предусмотрено. Отлично были подготовлены к предстоящей операции войска и фронта и армии. Тогда я еще не имел опыта прорыва линий немецкой обороны и не увидел недоработок в замысле наступления. Они были заложены в определившихся направлениях прорыва фронта. Командующий фронтом приказал вести наступление 1-й и 8-й гвардейским армиям на трех изолированных друг от друга участках, расположенных один от другого на расстоянии не менее чем на 15–20 километров.
33-му стрелковому корпусу предстояло наносить удар и прорвать оборону противника в направлении на Пришиб, Сидорово, с ближайшей задачей в районе этих населенных пунктов форсировать Северный Донец и к исходу дня овладеть рубежом Адамовка — Хрестище — Соболевка — Райгородок. 29-й гвардейский стрелковый корпус нашей армии, а также 6-й гвардейский корпус 1-й гвардейской армии нацеливались на прорыв обороны противника на участке Еремовка, Синичино, южная окраина города Изюма, с выходом на рубеж: Мал. Камышеваха — Перемога — Красный Яр.