Гвардия Хаоса
Шрифт:
— Захочет, — ответил Вальд Браун, широко ухмыльнувшись. — Он, как и я, помнит мастера Дженази еще с тех, прежних времен. И обязательно придет, один и без оружия. А если подождем еще немного, и сам Крэйн явится.
— Крэйн не явится, — возразил Дженази. — Слишком гордый. Но он здесь и не нужен. Не вижу смысла обсуждать с ним что-либо. С этого дня все члены «Стаи», выполняющие его распоряжения, действуют на свой страх и риск.
— Ваше распоряжение будет разослано всем офицерам, — подтвердил Вальд сдержанным кивком своей лохматой головы.
— И что же мы будем с ним обсуждать? — нахмурилась
— Бывший Гвардеец, — спокойный ответ Дженази эхом прокатился по залу, в котором после слов Юрика наступила неприятная, могильная тишина. Никто не решался посмотреть на него, отводя глаза в сторону, некоторые с осуждением косились на девушку. Ранмаро и Просперо, например. Виктория, наоборот, встретила ее слова с одобрением.
— Да какая разница!
— Большая, — вздохнул Дженази. — Я бросил всех вас больше ста лет назад, и за это время мир не рухнул. Жизнь прекрасно текла своим чередом без моего участия. У меня осталось только одно важное дело, завершив которое, я снова исчезну, и вам всем снова придется жить без меня.
— Не поняла… — произнесла Юрика с каменным выражением лица.
— А вот и Бенедикт, — удовлетворенно сказал Дженази — за минуту до того, как невысокий полный мужчина в дорогом костюме перешагнул наконец порог ресторана. «Дорогой костюм» в данном случае — не просто определение качества материала и кройки пиджака, у него были золотые пуговицы и запонки, инструктированные драгоценными камнями. Пальцы были унизаны тяжелыми золотыми перстнями, на шее висела толстая цепь — на полупрофессиональный взгляд Юрики, драгметалла на этом толстяке было не меньше полукилограмма.
— Господин Дженази! — Бенедикт Грид согнулся в глубоком поклоне, едва только увидел его, продемонстрировав всем свою блестящую лысину. Юрике он сразу не понравился, у него был слишком хитрый, лукавый взгляд, которым о теперь преданно сверлил ее дядю, сложив ладони в молитвенном жесте.
— Я уже и не верил, что вы вернетесь! Сколько лет прошло… Мы все верно служили вашей сестре, помня о вашей доброте, и хранили верность дому Саргас… — двойной подбородок Грида нервно дернулся, а его карие глаза забегали, когда он произнес часть псевдонима Дженази и ее матери. Юрика не ожидала услышать ее в таком контексте.
— Здравствуй, Грид, — приветствовал его Дженази легким кивком головы, и девушку неприятно поразила прошедшая с ним резкая внешняя перемена — теперь, при взгляде на него, она внезапно поняла, что у власти есть вкус, и этот вкус она ощущала, просто посмотрев на него. Сейчас, в этот момент, он распоряжался и всеми и всем в этом помещении. — Как вижу, дела твои неплохи: ты уже не тот оборванец, каким был в день нашей встречи. Возмужал, набрал вес, а какой шикарный костюм? Помнится, ты всегда был неравнодушен к побрякушкам… Помнишь, как мы впервые встретились?
— Помню, господин, — тихо ответил Бенедикт, покрываясь испариной и потирая
— А я, представляешь, слегка подзабыл детали. Помнится, это было на поле боя… Но не во время битвы. До или после нее?
— После, господин, — Грид весь съежился, сжался под пристальным взглядом бывшего Гвардейца. — Тогда я поклялся в верности вам и вашему делу.
— После того, как я поймал тебя на мародерстве. Ты был рядовым бойцом в армии Чинкуэдо, и после нашей победы в сражении под Сунати решил обобрать тело мертвого офицера Давийской республики. Тебе понравились его золотые часы.
— Это был мой боевой трофей…
— Если бы его убил ты. Тогда нам было не до похорон павших, мы должны были немедленно продвигаться дальше, а ты покинул строй, чтобы изучить карманы того мертвого парнишки… Я едва не убил тебя на месте, но заметил твой дар и сохранил твою жизнь. Помнишь, что я сказал тебе?
— «Ты слишком талантлив для того, чтобы грабить мертвецов,» — прошептал Грид, багровый, словно раскаленное железо. — И отдали меня мастеру Роннаку в ученики. И после этого я не раз доказал, что вы не ошиблись в своем решении.
— Да, Роннак хвалил твое усердие. Ты смог отличиться и добиться высокого положения. Так почему же теперь, Бенедикт, спустя столько лет, я слышу упреки в твой адрес со стороны товарищей, обвинения в некомпетентности, и, что хуже всего, твое собственной подтверждение всех моих подозрений в измене?
— Измене?.. — повторил Грид жалобным, по-заячьи тонким голосом.
— Да, Бенедикт, измене. Ведь ты сам только что сказал: «Мы все верно служили вашей сестре…» Прошедшее время, Грид. Прошедшее время. Красноречивая оговорка, которая как нельзя лучше описывает нынешнее положение.
— Я не предавал ни вас, ни вашу сестру… — тихо, но твердо ответил Бенедикт Грид.
— А Ичиро? Что насчет других твоих слов — о верности Саргасам?
Грид не сразу нашел, что ответить.
— Мой господин… Когда госпожа Ришари отошла от дел, а во главе Стаи стал Ичиро, я оказался перед сложным выбором — служить Саргасам или служить вашему делу. Ичиро оказался плохим лидером, из-за него Стая раскололась. Я никогда не забывал о том, как много вы сделали для всего Судо, и мне было больно смотреть на то, как все рушится из-за неумелого руководства вашего племянника. И равнодушия вашей сестры. Поэтому мне пришлось оказать непосредственную помощь Крэйну Столсангу, который пообещал всем нам вернуть единство в наши ряды… Но теперь, когда вы вернулись, я готов выполнить любой ваш приказ. Только прошу, не наказывайте господина Крэйна, он действовал из благих побуждений…
Горячая и искренняя речь произвела на Юрику — да и на всех присутствующих — неожиданно положительное впечатление. Лично у нее сразу начала формироваться симпатия к этому тучному человеку, которая стала теснить возникшую с первого взгляда неприязнь. Но бросив взгляд на дядю, она поняла, что он не разделяет чувств остальных присутствующих.
— Бенедикт… — Дженази покачал головой, — Крэйн Столсанг, если бы мог, убил бы и меня, и Ришари, и всех ее детей. Благополучие Судо — последнее, о чем может думать глава сокрушенного Великого Дома.