Гвенди и ее волшебное перышко
Шрифт:
Милтону Джексону, долгосрочному представителю штата Миссисипи, семьдесят лет, но выглядит он на все девяносто и похож на всклокоченного грифа, спорхнувшего с ветки и нарядившегося в костюм-тройку. Иными словами, красотой он не блещет.
– Не забыла, – отвечает Гвенди, лучезарно улыбаясь. С самого первого дня в конгрессе она поняла, что Милтон ненавидит людей с позитивными взглядами на жизнь или просто счастливых людей, так что улыбка включается на полную мощность. – Просто делаю дополнительные задания. Как у вас настроение в это прекрасное
Старик глядит на нее и щурится, словно пытаясь понять, в чем подвох.
– Настроение хорошее, – говорит он ворчливо.
– Милт, оставь человека в покое, – произносит кто-то у них за спиной. – Она тебе во внучки годится.
Гвенди оборачивается к подруге и улыбается по-настоящему.
– Этот ласковый голос я узнаю везде. Доброе утро, Патси.
– И тебе доброе утро, Гвенни. Этот старый хрыч тебе докучает?
Патси Фоллетт лет шестьдесят пять. Она очень милая и крошечная, как Дюймовочка. Даже сейчас, в стильных ботинках на высоченных каблуках, ее рост не превышает пяти футов. Она носит короткую стрижку, красит волосы в платиновый цвет и активно – если не сказать, чрезмерно – пользуется косметикой.
– Нет, мэм. Мы обсуждали стратегию на сегодняшнее совещание. Да, мистер Джексон?
Старик угрюмо молчит и смотрит на них обеих сквозь толстые стекла очков, словно эти дамы – насекомые, имевшие наглость разбиться о лобовое стекло его новенького «мерседеса».
– Кстати о стратегии, – говорит Патси. – Ты так и не отзвонился мне насчет бюджета на образование, Милт.
– Да, я помню, – ворчит он. – Я скажу секретарше, она сообщит тебе дату.
Опустив взгляд, Гвенди видит, что к каблуку старого конгрессмена прилип обрывок туалетной бумаги. Незаметно вытянув ногу, она отцепляет бумажку мыском туфли. Потом потихоньку сдвигает ее к стене, чтобы на нее больше никто не наступил.
– Или, может, ты сам снимешь трубку и позвонишь мне сегодня днем? – говорит Патси, выразительно выгнув бровь.
Милтон хмурится и идет прочь, не сказав больше ни слова. Яростно работая локтями, он пробивается сквозь толпу к входу в зал.
Патси глядит ему вслед и тихонько присвистывает.
– Это ж надо, какая противная рожа. Посмотришь, и сразу не хочется завтракать. И обедать, наверное, тоже.
Гвенди делает большие глаза и пытается не рассмеяться.
– Надо быть добрее.
– Никак не возможно, дитя мое. Сегодня я злая как сто чертей.
Шепот пробегает по толпе, и собравшиеся наконец начинают сдвигаться к залу.
– Что ж, время снова пришло, – говорит Патси.
Гвенди вытягивает руку, пропуская подругу вперед.
– Время для чего?
Патси улыбается, ее крошечное лицо под густым слоем косметики сияет.
– Для доброй драки, конечно.
Гвенди вздыхает и входит в зал следом за Патси.
6
Два часа спустя двери конференц-зала вновь открываются, и толпа из тридцати представителей выплескивается
– Ты видела, как распалился старик Хендерсон? – говорит Патси, когда они с Гвенди выходят в коридор. – Я думала, его хватит удар прямо за кафедрой.
– Я в жизни не видела, чтобы у кого-то было такое багровое лицо…
Кто-то стремительно обгоняет Гвенди, больно ударив ее плечом. Это их старый сердитый друг, Милтон Джексон.
Патси возмущенно кричит ему вслед:
– Эй, осторожнее, старый хрен!
Гвенди сует папки под мышку и потирает ушибленное плечо.
– Все нормально?
– Нормально, – отвечает Гвенди. – Не надо было так на него кричать.
– Почему нет? Он сам ведет себя как скотина. – Патси пристально смотрит на Гвенди. – Ты вообще не умеешь злиться?
Гвенди пожимает плечами.
– Наверное, нет.
– Попробуй при случае. Тебе сразу же полегчает.
– Хорошо. В следующий раз, если что-то подобное повторится, я назову его… ходячим примером того, почему следует ограничить срок полномочий.
– Тсс, – говорит Патси, когда они входят в лифт. – Ты теперь тоже одна из нас.
Гвенди смеется и нажимает кнопку нужного им этажа.
– Есть какие-то подвижки с фармацевтическими компаниями?
Гвенди качает головой и говорит, понизив голос:
– После массового убийства подростков в школе «Колумбайн» все сосредоточились на контроле над оборотом оружия и на охране психического здоровья. И это понятно, я никого не виню. Просто мне хочется, чтобы люди, от которых зависит благополучие граждан, все же умели удерживать внимание как взрослые, а не как малыши в ясельной группе. Еще три месяца назад у меня были почти все нужные голоса. А сейчас не наберется и половины.
Двери лифта открываются, Гвенди с Патси выходят в малолюдный коридор.
– Добро пожаловать в большую политику, подруга. Тут у нас как на качелях, то вверх, то вниз. Так что жди взлета.
– Сколько лет вы в конгрессе, Патси?
– Я представляю второй округ почтенного штата Южная Каролина уже шестнадцать лет.
Гвенди тихонько присвистывает.
– Но как?.. – Она умолкает, не договорив.
– Как я это выдерживаю?
Гвенди смущенно кивает.
Патси кладет руку ей на плечо.
– Послушай, милая, я знаю, о чем ты думаешь. Как тебя угораздило очутиться в этом хаосе? Ты не проработала еще и года, но уже горько разочарована, у тебя больше нет сил, и ты ждешь не дождешься, когда закончится срок полномочий и можно будет сбежать без оглядки.
Гвенди ошеломленно смотрит на нее.
– Я совсем так не думала…
Патси небрежно машет рукой.
– Мы все через это прошли, можешь не сомневаться. Втянешься потихоньку. Все войдет в свою колею. А если нет, если почувствуешь, что ты на пределе, тогда зови меня, и мы вместе что-нибудь придумаем.