Гвендолин и Лили. Наперекор судьбе
Шрифт:
Я резко развернулась к Лоуренсу, ошеломленная его словами. Он хотел мне помочь? Все это время, когда я разрывалась от ненависти к брату моего врага и неуместной симпатии к привлекательному и учтивому лорду?
– Я бы сделал это уже давным-давно - я сумел узнать, где Рэйст держит ключ, но...
– Горгулья Айлин.
– Я все поняла с полуслова. Графиня следит за своим дражайшим супругом, как цербер - за узниками тюрьмы Аида. Я помолчала, задумчиво постукивая пальцем по губам. Поймав на себе жадный взгляд Лоуренса, стушевалась, и руку убрала - но взгляд его по-прежнему был прикован
Он покачал головой.
– Нас оплетает невидимая паутина моих чар, сквозь которую ей не проникнуть. Но окружать себя чарами постоянно тяжело и чревато: Арес или его стражи могут заподозрить неладное.
– С Айлин разберусь я сама. Я должна отомстить ей за то, что она со мной сотворила, за все унижение, которое я испытала по ее вине.
– Это может быть слишком опасно.
– Лоуренс, наконец, перевел взгляд, заглядывая мне в глаза, и дышать стало чуточку легче.
Я резко мотнула головой. Опасность? Ею пропитан воздух во дворце Ареса, она тенью ходит по моим пятам. Опасности я не боюсь, как не боюсь и смерти. Меня страшит напрасная смерть. Я не покину мир живых, пока в нем безнаказанными останутся те, кто причинил столько боли мне, моему отцу и Лили. Айлин, Рэйст, Арес... они должны за все поплатиться.
А я совершенно бессильна, пока на мне этот проклятый браслет, связана по рукам и ногам и заперта в ловушке. Я должна во что бы то ни стало разорвать оковы.
– Я решу проблему с Айлин, - решительно повторила я.
– Зря я, что ли, так долго скрывала ото всех таящиеся во мне силы и убеждала Ареса, Рэйста и его жену, что я - лишь Искра, в которой нет и капли собственной магии, кроме той, что позволяет усиливать магию других? Никто ничего не заподозрит... а если и заподозрят, мне будет уже все равно.
Лоуренс собрался мне возразить, но я прижала палец к его губам. Заглушая стук собственного сердца, сказала:
– Я хочу заключить с тобой сделку. Я помогу Лайарой разорвать узы, связывающие тебя с Аресом, а ты поможешь мне найти сестру.
Холеное, привлекательное лицо Лоуренса потемнело.
– Мне не нужна сделка, чтобы тебе помочь.
– Прости...
– прошептала я. Я действительно сильно его обидела - и видела эту обиду и горечь на дне его глаз.
– Я просто...
Я замолчала, не находя нужных слов. Как объяснить ему, что доверять мужчинам я не привыкла? Что я вообще не привыкла доверять? Когда началась война, я видела столько предательств и людской боли, что раз и навсегда поклялась не верить никому, кроме двух, самых близких мне на свете людей. Папа и Лили. Моя семья, моя опора, моя радость - проблески света посреди густой чернильной тьмы войны. Тьмы, сотканной из боли и страданий.
Лоуренс... Он нравится мне, но для меня он все еще чужой. И близость к Аресу меня пугает, настораживает, не дает расслабиться и полностью ему открыться. И я не знала, как с этим быть. Потому что с каждым днем Лоуренс отвоевывал все больше места в моем сердце, и все чаще в моем сознании возникала мысль: «А что, если он обманет? Предаст?». И эта
Невысказанное повисло между нами неуютной, давящей тишиной. Лоуренс отпустил мою руку, и коже сразу стало холодно без его прикосновений. Даже взгляд его похолодел. Лоуренс видел, что я не могу полностью ему довериться - хочу, но не могу, - и это ранило его. А я не могла врать и делать вид, что между нами все в порядке. Я всегда ненавидела сладкую, манящую ложь больше, чем горькую и отрезвляющую правду.
Когда Лоуренс нарушил молчание, его голос звучал глухо, отстранено:
– Чтобы помочь тебе, я должен находиться в человеческом обличье. Но сейчас уже поздно. Что бы ты ни задумала, привести план в действие лучше завтра. После заката я буду ждать тебя здесь.
Я так хотела сказать ему что-то напоследок. Не хотелось расставаться на такой ноте. Но улыбка стыла на губах и казалась фальшивой, а все слова - пустыми и глупыми. Так ничего и не придумав, я просто кивнула. Ушла, чувствуя спиной взгляд Лоуренса Галлахара.
Глава двадцать пятая. Лили
– Нападай, – хладнокровно сказал Тейт.
Но спокойствие его было обманчивым – я видела уже знакомых мне бесенят в глазах, чувствовала напряжение в каждом его жесте.
Смешно и, наверное, глупо. Тейт учил меня сражаться.
Об этом его попросила я сама во время одного из привалов. Просто… надоело быть слабой, надоело вздрагивать от каждого шороха и… надоело постоянно вверять свою жизнь в чужие руки. Я должна была уметь самой себя защищать, не надеясь на Гвендолин, Тейта… и кого бы то ни было еще.
– Давай, ну! – подначивал меня Тейт.
Я бросилась вперед, зажимая в руках выструганные Гастером палки, которые должны были заменить мне тренировочные парные кинжалы. Посовещавшись, мы решили, что меч для меня, тоненькой, сильно тяжел, а лук слишком сложен в обучении. Парные кинжалы подходили мне идеально – когда хотела, я могла быть быстрой и ловкой.
Вот только… Видимо, сегодня был не мой день. Я пропускала удар за ударом, иногда уклоняясь лишь в самый последний момент – и в этом, скорее, был элемент везения, нежели умения.
– Используй свое преимущество! – крикнул мне Тейт после моей неуклюжей попытки «вонзить» в его бок «кинжал».
– У меня есть преимущество? – Я удивленно воззрилась на него, застыв на месте. И он не преминул воспользоваться заминкой – я пропустила его удар и охнула от боли, когда на плечо мне опустился деревянный «меч» Тейта. Я знала, что он не ударил и вполсилы, но отчего-то было обидно.
– Ты быстрее и проворнее меня, используй это! Ты должна быть юркой, изворотливой. Возможно, не сейчас, но со временем… обязательно станешь такой.
– Со временем, – буркнула я. – Что, если, у меня не будет этого времени? Кто станет обучать меня, когда ты найдешь Слезу Персефоны и наше путешествие закончится?
Улыбка Тейта померкла. Он остановился, опустил меч.
– Знаешь… Несмотря на то, что Слеза нужна нам, нужна Ингвару и жалким остаткам нашей армии… Хотел бы я, чтобы наше путешествие длилось целую вечность.