Гвианские робинзоны
Шрифт:
— Браво! Итак, за работу! — заключил Анри, поигрывая своей атлетической мускулатурой. — Ты в ответе за все, мой маленький Шарль!
Пока робинзоны, развив кипучую деятельность, заняты переноской груза, вернемся в хижину, чьи обитатели еще не пришли в себя после дерзкой выходки Гонде и бегства того, кого все принимали за подлинного священника, настолько хорошо играл негодяй свою роль.
Сперва растерянные и немного пристыженные, индейцы, как достойные представители своей подвижной и переменчивой расы, вновь обрели привычную беззаботность. Две юные мисс, расстроенные исчезновением
Бедные дети с душевным смятением наблюдали, как быстро меняется лицо их милой матушки. Взгляд потускнел, в нем не было больше жизни, губы судорожно сведены, из горла вырываются бессвязные слова и хриплое, прерывистое дыхание. Обильный пот струится по искаженному лицу, обретшему оттенок восковой бледности.
Напрасно мадам Робен, давно знакомая со всеми фазами и особенностями ужасной гвианской лихорадки, пыталась утешить несчастных девушек. Самая трогательная нежность и забота лучшей из матерей и лучшей из жен были в данный момент бесполезны.
— Моя мама погибла!.. Моя мама умирает! — рыдала Люси.
— Мадам! — стонала Мери. — Спасите ее! Помогите!..
— Мои милые бедные дети! Терпите и надейтесь! Все, чему нас научил долгий и болезненный опыт, все, на что способна искренняя преданность, мы все испробуем, мы используем малейшую возможность!.. Надо только дождаться окончания приступа…
— Но она же умрет!
— Посмотрите, какая она холодная!
— О, Боже! Она не узнает нас больше!
— А этот бред… какие-то бессвязные слова…
— Мама! Это я!.. Мы здесь, рядом с тобой!
— Надейтесь, дети мои, надейтесь! Я думаю, что через час приступ пойдет на убыль. Тогда попробуем хинин…
— О мадам! Но для чего ждать!
— Так надо, — твердо отвечала мадам Робен. — Хинин, принятый во время приступа, может усилить его интенсивность, а это очень опасно для вашей больной матери.
— А опасность еще не так велика в данный момент? — Девушки отчаянно искали хоть маленький лучик надежды.
— Нет. Если мы сможем предупредить повторение приступа или, по крайней мере, смягчить его, если он снова обострится, то ваша мать скоро выздоровеет.
— О! Мадам, как вы добры! И как мы вас любим! — Девушки пытались улыбнуться сквозь слезы.
— Но ведь я — женщина… И я — мать… — просто отвечала мадам Робен.
В эту минуту молодой бони неловко, но почтительно выдвинулся на авансцену, держа перед собой большой флакон с прозрачной жидкостью.
— Ломи, дитя мое, — сказала мадам Робен, — что это ты затеял?..
— Маленькая индианка дала мне этот флакон, чтобы вылечить белую мадам от солнечного удара…
— Но у нее нет солнечного удара!
— А я думаю, что есть, мадам. И все краснокожие люди так думают.
Поскольку разговор шел на креольском наречии, девушки переспросили:
— Что он сказал, мадам?
— Этот добрый негр полагает, что ваша матушка страдает от солнечного перегрева, и он просит меня дать ей лекарство, которое креолы используют в подобных случаях.
— И мы тоже вас просим, мадам, — воскликнули девушки, с благодарностью поглядывая на черного богатыря. — Ведь это лекарство безвредно, не
— Совершенно безвредно, но я боюсь — увы! — что оно также и бесполезно. Однако не имеет значения. Не хочу вас лишать хотя бы ничтожного шанса. Давай свой флакон, Ломи!
Бони приблизился и вручил жене изгнанника сосуд из прозрачного стекла с расширенным горлом, один из тех, которые в Европе служат для хранения консервированных фруктов. Он был наполнен водой и содержал еще некоторое количество зерен маиса. Там же на дне лежал серебряный перстень. Горлышко закрывала простая тряпка, обмотанная тесемкой.
По всей видимости, больше всего миссис Арабелла испытывала боль в голове, потому что бессознательно, автоматическим жестом прикладывала руку ко лбу, как это делают страдающие менингитом note 417 . Мадам Робен осторожно наклонила флакон, затем перевернула его кверху дном таким образом, что широкое горло, прикрытое куском материи, плотно прижалось ко лбу. Ловко удерживая склянку в таком положении, женщина как бы застыла в терпеливом ожидании.
Note417
Менингит — воспаление одной из мозговых оболочек.
Обе девушки, крайне удивленные и заинтригованные, стали свидетелями странного явления. Вода во флаконе, сохранявшая, вполне понятно, уровень температуры окружающей среды, вдруг как бы вскипела и забурлила. Зерна маиса запрыгали во все стороны и стали стягиваться к центру вследствие вихревого движения, как это бывает с горохом в кипящем котле. Вода казалась действительно закипевшей, потому что крупные пузыри самопроизвольно возникали в ней, исчезали и снова появлялись.
Индейцы и оба молодых негра стали в кружок и с видимым удовольствием наблюдали за необычной операцией.
Все это продолжалось с полчаса. Затем, то ли вследствие того, что острый приступ миновал, как ожидала мадам Робен, то ли потому, что подействовало странное туземное средство, но дыхание больной мало-помалу стало спокойнее и ровнее, лицо медленно обрело естественный цвет, бред прекратился, женщина тихо задремала.
Пораженные и счастливые девушки не верили случившемуся, они горячо обнимали мадам Робен, глаза их увлажнились теперь уже от огромной радости.
— Нет, каково… Ну, каково… — бормотал Ломи, взгляд больших фарфоровых глаз которого с глубоким торжеством перебегал с одной женщины на другую. — Добрая мадам хорошо вытянула солнечный удар… бонбон… очень даже хорошо…
— Что он сказал? — спросила Люси.
— Переведите, пожалуйста, — поддержала Мери.
— Он сказал, что я хорошо вытянула солнечный удар.
Видя, что юная собеседница не вполне поняла креольское выражение, мадам Робен пояснила:
— Ну, что я излечила больную от солнечного удара, то есть контакт с водой, содержащейся во флаконе, избавил вашу матушку от боли, которую она испытывала…
— Мы охотно этому верим! А разве вы, мадам, не разделяете нашего мнения? Смотрите, какой спокойной стала милая маменька!