Гвиневера: Королева Летних Звезд

Вулли Персия

Мы приближались к Кармартену, и нас стали спрашивать о Мерлине: он рос в этих местах, и сейчас, когда его и Нимю не было уже более двух лет, люди проявляли любопытство и высказывали всякие предположения о том, где он находится.

– Мне известно, – признался мельник, – что чародей вернулся в ту пещеру, которую он называет домом, но держит свое, возвращение в тайне.

– Неужели? – я попыталась скрыть свою радость и изобразила на лице изумление. Мерлин вряд ли приехал бы в Британию, не известив об этом Артура.

– Да,

это совершенно точно. – Человек, уверенно закивал головой. – Иногда его паж спускается с холмов и проезжает мимо мельницы на пути в город, где он покупает припасы.

– Какие же чародею нужны припасы? – спросила я, вспомнив, что Мерлин укреплял в людях мысль о том, что он и его силы сверхъестественны.

Это был, как объяснял он Артуру, один из способов ослабить врагов верховного короля.

– Скорее, это припасы для пажа, – заметил мельник. – Чародею не нужно ничего, кроме семени папоротника, чтобы стать невидимым, и желания, чтобы обрести человеческий облик.

Я усмехнулась, видя, как горд своей находчивостью мельник, и позволила разговору угаснуть. Но два дня спустя, когда Артур и Агрикола поехали в карете осматривать часть Дороги, которая проходила через Демецию, мы с Грифлетом поехали верхом по тропинке к пещере чародея.

Приближалась зима, но на улице ласково светило солнце, и от этого становилось теплее на душе. Собаки бежали по лесу рядом с тропой, а Быстроногая, казалось, радовалась вместе со мной возможности отправиться на прогулку. Это заставило меня вспомнить годы, проведенные в Регеде.

Когда мы проехали мельницу у ручья, Грифлет нервно огляделся по сторонам.

– Госпожа, ты думаешь, волшебник дома? – Главный псарь нахмурился и быстро перекрестился, когда дорогу нам преградила олениха. – Говорят, что пещера Мерлина сделана из стекла, меняющего цвет при свете факела, а из глубины пещеры, доносится музыка, и что он видит невидимое человеческому взору. Как ты думаешь, госпожа, он позволит нам войти?

Я улыбнулась сыну Ульфина и предложила ему остаться с лошадьми. Откровенно говоря, мне тоже не хотелось входить в обиталище чародея, но мне очень нравилась Нимю, и прежде, чем рассказать Артуру о этих слухах, я хотела убедиться, что они вернулись.

Поворот с тропы обнаружили собаки, которые бегали возле изгороди из боярышника и привели нас на край луга. Одинокий пони выглядывал из-под навеса, построенного на склоне холма, и заржал, когда мы подъехали. Я отозвала собак, чтобы они не напугали пони. Грифлет осматривался по сторонам.

Холм со всех сторон окружал лес, но его верхняя часть была открыта и небу, и ветру. Серая скала выступала вперед над длинным низким входом в пещеру, рядом зеленели папоротники и бил родник. Скалы были расчищены от камней, и в углублении скалы виднелась пещера чародея.

Какая-то тень шевельнулась в, пещере, и Грифлет внимательно

смотрел на нее, а я слезла с лошади и наклонилась, чтобы наполнить чашу. Я плеснула немного воды как подношение богам, чтобы тот, кто наблюдает за нами, мог убедиться, что мы приехали с миром.

– Гвенхвивэр – Белая тень…

Звук был отчетливым и ясным, и волоски на моих руках встали дыбом. До этого я только дважды слышала голос богини, и сейчас она произнесла мое древнее имя.

– Белая тень севера, добро пожаловать в дом Мерлина.

Я медленно повернулась и посмотрела на фигуру женщины, выходящей из темноты на дневной свет. Она была похожа на Нимю, и, хотя на ней был костюм пажа, а не белые одежды жрицы, у нее был взгляд богини.

Грифлет спрыгнул с лошади, и мы опустились на колени перед, матерью-богиней. Она заставляла дрожать землю и небо, и я плотно зажмурила глаза, когда мать-богиня положила руки на наши головы и благословила нас.

– Почему ты плачешь, дитя мое? – Ее голос был звучным и глубоким, как будто исходил из потустороннего мира.

– Я бесплодна, – прошептала я. – Я не могу иметь детей.

– Ты, несомненно, можешь их иметь, и в свое время они у тебя появятся.

Наверное, богине это казалось пустяком, потому что говорила она беспечно, как будто утешала ребенка. Опасения, которые не оставляли меня эти последние месяцы, растаяли в чарах ее уверенности. У меня, на душе стало легче, и я подняла к ней лицо, по-прежнему не открывая глаз – я не могла смотреть в лицо богине.

Она потрогала мои веки, а потом щеки. Когда богиня отняла руки и я, наконец, открыла глаза, передо мной стояла Нимю. Она была такой же Молодой и прекрасной, какой я се помнила, и я была счастлива, что она вернулась.

– Приятно видеть, что ты так хорошо выглядишь, госпожа, – сказала, жрица, и голос ее звучал, как прежде.

Грифлет поднялся с колен и занялся собаками и лошадьми. Хотя он был христианином, я заметила, что се благословение Грифлет принял спокойно и застенчиво улыбнулся, когда Нимю поздоровалась с ним.

Пока мы шли через луг, жрица молчала, но когда мы дошли до каменистого обрыва у входа в пещеру, богиня указала на деревянный пень между валунами.

– Не заходите внутрь. Солнце нагрело камни, и к тому же сегодня хорошая погода.

Нимю со строгим видом села на камень, а я пристроилась на деревянном пне, чувствуя облегчение от того, что с Мерлином мы встретимся на открытом воздухе.

– Когда вы вернулись? И почему не приехали ко двору? Мы слышали, что вы ездили к Кловису. Неужели франки действительно так грубы, как о них говорят?

Я засыпала Нимю вопросами, но жрица долго сидела, не отрывая взгляда от долины, прежде чем ответила.

– Мерлина нет со мной, Гвен. Я вернулась одна… чтобы подготовиться… он приедет позже.