Гюго
Шрифт:
Уже три раза выставлял поэт свою кандидатуру на выборы во Французскую Академию, и три раза ее проваливали. Но он не отступит. Уж если он решил добиться чего-нибудь, то доведет дело до конца и не успокоится, пока не одержит победу.
В 1839 году Гюго потерпел еще один провал на выборах.
— Что я им сделал? — горестно спрашивает он у своей утешительницы Жюльетты.
Она улыбается.
— Как? Разве ты забыл, мой дорогой кандидат в «бессмертные»? Ты сделал «Эрнани».
«Эрнани». Это было уже давно. Поэт ищет
Он пишет стихи. В мае 1840 года выходит новый сборник Гюго «Лучи и тени». Слова повинуются ему беспрекословно. Они сверкают, переливаются золотом и пурпуром. Стройные аккорды. Солнечный свет и лунное сияние, плеск моря и журчанье весенних ручьев. Вот он, образ поэта, спокойного мудреца, скрывающегося в мирной зелени долин и рощ, в стороне от бурь и схваток:
И тихо радуйся, в спокойствии душевном, Смиренного житья заботам повседневным. Любовью, пусть всегда твоя пылает грудь. Будь ласковым с детьми, усопшим верен будь.Даже любовь здесь уже не буйная страсть, а скорее умиленное поэтическое воспоминание. Стихотворение «Грусть Олимпио» написано после посещения памятных мест в долине Бьевры, где поэт проводил счастливые часы с Жюльеттой в первые годы их любви.
Пройдут другие там, где мы бродили ране.Элегический вздох. Воспоминания о недавнем чередуются в стихах сборника с воспоминаниями детства. Мать. Фейльянтинский сад.
Эти стихи не вызовут ярости в цитадели «бессмертных». На смену мятежному Дидье пришел возвышенный Олимпио. Какие метаморфозы еще предстоят ему впереди?
Но и в этой книге таятся трагические тени. Они порой уходят в сумрак, но не исчезают. Видение людского горя. Несчастные. Обездоленные. Призрак женщины, умершей от голода, протягивает иссохшие руки, за ними тянутся худые ручонки детей. Нищета. А рядом равнодушие сытых.
Все чаще Гюго возвращается к мысли о большом романе из жизни бедняков. Он набрасывает план, просматривает материалы. Их много. Но взяться за работу мешает многое.
Летом 1840 года в Академии снова освободилось кресло. Умер Непомюсен Лемерсье, один из ревностных защитников литературного «старого режима».
Бальзак, кандидатура которого тоже была выдвинута, снял ее, чтоб не конкурировать с Виктором Гюго.
Выборы состоялись 7 января 1841 года. Едва ли стены Французской Академии видели когда-либо такое пестрое, многолюдное собрание.
— Поистине блистательное сборище! — говорит Оноре Бальзак своему соседу Теофилю Готье.
Атмосфера в зале на этот раз не такова, чтобы ждать поражения Виктора Гюго.
Благосклонно улыбается герцогиня Орлеанская, она здесь вместе с мужем. И герцог Немурский тоже пожаловал; ученые раскланиваются с сановитыми гостями, любезно поблескивая очками, лысинами, сединами.
Гюго начинает речь.
Он говорит о славе Франции, о величии Наполеона. Ораторские периоды. Антитезы. Метафоры.
Он говорит о примирении прошлого и настоящего, о преимуществах конституционной монархии.
Политики и историки переглядываются. Это больше похоже на программную речь в кабинете министров, чем на слово писателя.
Наконец он переходит к литературе. Звучит хвала покойному Непомюсену Лемерсье, хвала его сверстникам и современникам — Шатобриану, Жермене Сталь, Бенжамену Констану, не захотевшим признать Наполеона. Эти независимые умы — тоже слава Франции.
Речь заканчивается восхвалением Французской Академии.
Слушатели удивлены. От вождя романтиков ждали чего-то другого.
В этой речи нет и следа того боевого задора, каким дышало Предисловие к «Кромвелю». Вступая в цитадель «бессмертных», Гюго пытался подняться над политическими и литературными разногласиями, примирить их в лоне мечтаний о всеобщем прогрессе, о постепенном мирном движении общества к идеалу будущего.
На собственном горьком опыте писатель убедился в том, что бунтарям в Академию вход заказан. И выдвинутая им программа далека от бунтарства, она имеет мирно просветительский характер.
«Незаметное поглощение грядущих сотрясений путем прогресса в настоящем, смягчение нравов, воспитание масс через школы, мастерские и библиотеки, постепенное улучшение людей при помощи законов и образования — вот та серьезная цель, которую должны ставить перед собой каждое хорошее правительство и каждый подлинный мыслитель», — провозглашает он в конце своей речи.
При баллотировке Гюго получил большинство голосов. Наконец-то!
В жизни писателя начинается непрестанная череда заседаний, балов, приемов, банкетов.
Каждое лето Гюго устраивает себе каникулы и путешествует. Начиная с 1838 года он три раза совершал паломничество на Рейн.
«Ведь вы знаете, я не раз говорил вам, что люблю реки. Реки такой же удобный путь для мыслей, как и для товаров…
Я также говорил вам, что больше всех рек я люблю Рейн», — пишет Гюго.
«Да, мой друг, это благородная река, река феодальных времен, река Республики и Империи; она достойна быть и французской и немецкой рекой…»