Хадамаха, Брат Медведя
Шрифт:
Жрица взмыла в воздух и уже оттуда одарила Пыу совершенно ледяным взглядом:
– Как вернешься – передай, чтоб отвесили еще десять. За пререкания со жрицей и обсуждение приказов Храма! А то можешь прямо сейчас попросить, чтоб два раза не ходить!
Свиток 13,
о странных делах в кузнечной слободе
– А, Хадамаха, и ты здесь, – мрачно буркнул дядя. За спиной у него переминался еще один стражник из городских – в лицо Хадамаха его знал, а как зовут, не помнил. – А нас к вам – сопровождать. Этого вот… – старательно не глядя на
– И поротой задницей, – тоже не глядя на Пыу, пробормотал напарник. Губы его подрагивали в едва заметной ухмылке.
– Прислали, так и сопровождайте! – рявкнул Пыу, задирая острый носик и изо всех сил выпячивая грудь. – Нечего Храмовые приказы обсуждать!
– Да что ты, мы об таком и думать не смеем! – с деланым испугом замахал на него руками дядя. – Знаем уж, что за обсуждение Храмовых приказов бывает – не то что с нами, бедными городскими, а даже с храмовыми стражниками! С десятниками! Весь Сюр-гуд уже знает!
– И мамаша твоя тоже? – мгновенно помрачнев, буркнул Пыу.
– Как мамаша узнает, так весь Сивир-средний заговорит, – «подбодрил» его дядька.
– И в Верхнем с Нижним отзовется. Станешь трехмировой знаменитостью, – подключился напарник.
Хадамаха раздраженно поморщился. В другое время он и сам сказал что «приятное» Пыу, но сейчас не до того! Знали бы дядька с напарником, что он знает, не шутили бы насчет Нижнего мира!
Зажав тарелку медного била под мышкой, чтоб не брякала, Хадамаха поравнялся с дядей.
– Что творится? – тихо-тихо спросил он. – Никогда раньше для чтения Храмовых указов сопровождение не присылали. Да еще с оружием, – едва заметным кивком он указал на копье у дядьки на плече. – И патрули…
Может, кому и сдавалось, что жизнь в городе идет как обычно, но Хадамаха четко видел: стражницких патрулей стало вдвое больше. Не иначе как тысяцкий всех вызвал. А еще над улицами парами, а то и тройками пролетали жрицы, цепко и внимательно вглядываясь в людей внизу.
– Да куль его знает, что происходит! – в досаде ответил дядя. Бросил настороженный взгляд на шагающего впереди Пыу – у того аж уши назад вытягивались в попытках разобрать, о чем говорят за спиной. Дядя предусмотрительно понизил голос до беззвучного шепота, отлично зная, что Хадамаха его услышит. – Тысяцкий в храм на совет уехал, и нет его до сих пор, ничего толком не известно! Только приказ пришел патрули усилить да голубоволосые носятся по городу как подпаленные! Недочет у них по верховным жрицам вышел. – Теперь он вообще едва шевелил губами. – Вошла в покои Айгыр, а вышла Демаан. Куда Айгыр делась, не знает никто – пропала!
Умгум, а теперь и Демаан пропала, только знает об этом пока один Хадамаха!
– Грохотало в покоях-то у верховных, – продолжал дядя. – Даже поговаривать начали, что нет больше Айгыр: слишком большую дозу Огня взяла и не справилась – погорела вчистую, и пепла не осталось!
– Для жриц дело обычное, – напряженно хмурясь, обронил Хадамаха.
Дядя покачал головой:
– Для обычных жриц, оно конечно, а тут все-таки верховная. Тысячу Дней она свою меру Огня знала, технику безопасности свято, по заветам Храма, блюла, а к нам в глушь залетела и сорвалась невесть с чего?
– Почему… тысячу Дней? – удивился
Дядя покосился на него с любопытством:
– Не слыхал? Болтает народ, будто четыре верховные от самого основания Храма, еще с Кайгаловых войн при Голубом огне состоят. Может, и врут, конечно…
Хадамаха невольно помотал головой. Жрицы тысячедневной давности и объявившиеся через тысячу Дней Черные – все вместе увязывалось в тугой клубок. И единственной ниточкой, чтоб размотать его, оставался подозрительный хант-ман с приятелями! А он тут таскается с дурным билом за придурковатым Пыу!
– Что вы там тащитесь! – отчаявшись подслушать почти беззвучный разговор, прикрикнул Пыу. – Вперед давай с билом, будешь мне путь расчищать! – с важностью добавил он.
– Бом-м! – Пыу подскочил от грянувшего прямо над ухом медного раската. Колотя молоточком в медную тарелку с такой силой, будто это была похожая на шишку головенка Пыу, Хадамаха выдвинулся вперед. Оглушительный грохот катился над толпой, и торговая площадь начала стихать. Лица одно за другим поворачивались к Хадамахе.
– А ну посторонись, орясина таежная! Тебе кто разрешил вперед Храмового глашатая вылезать? – злобно прошипел ему в спину Пыу.
– Так вы ж сами сказали – вперед иди! – на этот раз всерьез растерялся мальчишка.
– А ты и рад! Только и мечтаешь на себя внимание начальства обратить! – фыркнул Пыу и вскочил на помост глашатаев, многозначительно вздымая свиток над головой. – Слу-ушайте, люди Сивира, слу-ушайте! – аж приподнимаясь на носки от чувства собственной значимости, проорал он. – Разыскивается девица, именем Аякчан, тринадцати Дней от роду, мошенница, имеющая наглость выдавать себя за ученицу Огненного храма! С нею – южанин да хант-ман лесной…
Хадамаха уставился Пыу в затылок. Он как-то совершенно не задумывался, какой именно указ собирался читать щуплый десятник. Жрицы уже знают про странную троицу? Только считают главной не черного шамана, а девчонку? Ну и ладно! Главное, ему есть с кем поделиться своими безумными догадками. Сейчас крикнет «Именем Храма!» и первой же попавшейся жрице расскажет, что троица разыскиваемых преступников остановилась в кузнечной слободе. Мига не пройдет, как туда помчится целая стая голубоволосых! А с черным шаманом они уж как-нибудь совладают – тысячу Дней назад справились и сейчас не сплошают. И больше этот проклятый никого не скормит своим нижнемирским тварям! Чэк-наи прекратятся, мэнквы пропадут – жизнь нормальная вернется! Хадамаха завертел головой, отыскивая ближайшую жрицу. Как не надо, они точно вороны над головой носятся, а как надо – ни одной! Ему показалось, что возле прилавка со всякой девчоночьей ерундой, вроде бус и платочков, промелькнул сполох голубых волос.
– Выходит, кроме настоящих жриц есть теперь и поддельные, – глубокомысленно заключил в толпе кто-то. – Различать-то их как?
– А ты им в морду плюй, – насмешливо посоветовали ему в ответ. – Не сожжет – поддельная, сожжет – настоящая!
– У великих и достославных – морды! Кто сказал? – мгновенно взъерепенился Пыу, вглядываясь в толпу.
– Ты и сказал! – тут же прозвучало в ответ. – Ты ж храмовый десятник, кому знать, как не тебе!
– Да я вас… – Пыу приподнялся на цыпочки, пытаясь разглядеть насмешников.