Хаджи
Шрифт:
– Рамалла! Едва ли она в Палестине, - воскликнул Таджи.
– Братья мои, - произнес Чарльз Маан, показывая мягким тоном, что проблему он уже обдумал.
– Я предлагаю Вифлеем.
– Вифлеем?
– Вифлеем?
– Вифлеем.
Шейх приложил руку к сердцу, демонстрируя искренность.
– Вифлеем - город божественной святости для вас, брат мой Чарльз. Однако за ис-ключением одного чистого дня в году он всегда имел репутацию города самых отъявлен-ных проституток в Палестине.
– Что за страшные вещи вы говорите!
– вскинулся Ибрагим.
– Он говорит правду, - сказал Маан.
– Вифлеемские
Таджи схватился за бороду и задумался. Он взглянул на Ибрагима, кивнувшего в знак одобрения.
– Пусть будет так! Через месяц в Вифлееме. Давайте вернемся к себе и со всей тща-тельностью выберем наших делегатов, а потом соберем демократический съезд.
Чарльз Маан выбросил вперед свою руку в табачных пятнах, чтобы скрепить дого-вор. Шейх Таджи схватил ее, хаджи Ибрагим присоединил свою руку. Трое положили свободные руки поверх трех других и ритмично пожали их, и в первый раз за многие ме-сяцы рассмеялись.
Глава десятая
Отбор кандидатов хаджи Ибрагимом и его друзьями-конспираторами шел незаметно, как пустынный мираж. Нигде не назначали конкретного числа делегатов. Надо бы-ло отобрать лишь тех, кто мог клятвенно обещать, что на съезде будет голосовать за "ре-золюцию о возвращении".
Отец позвал Джамиля и дал ему шанс искупить свою ошибку. Мстителям-леопардам надлежало присмотреть за лагерем и не позволить сформироваться какой-либо оппозиции после того, как будет объявлен отцовский список делегатов. Джамиль жаждал действий и воспринял идею как вливание крови. Разумеется, были и выражения недовольства, но вся-кий недовольный получал от Леопардов "поцелуй" - не слишком тонкий намек-предупреждение: прибитую к двери дохлую кошку, собаку, крысу, змею.
Имея на местах около семисот предварительно поклявшихся делегатов, Чарльз Маан собрал пресс-конференцию в Восточном Иерусалиме, где западные и арабские органы пе-чати имели свои корреспондентские пункты. Он сделал краткое сообщение о том, что че-рез два дня в Вифлееме соберется съезд беженцев Западного Берега с семьюстами демо-кратически избранными делегатами. Просьбу назвать делегатов он отклонил.
Иорданцы были застигнуты врасплох. Они все еще не оправились от бунтов, кото-рыми были встречены их парады. Это, а также неудача с признанием аннексии со стороны мирового сообщества, временно принудило их к робости. Когда пресса спрашивала иорданских министров в Аммане, им не оставалась ничего другого, как заявлять, что у них нет возражений против встречи беженцев.
Несмотря на все предосторожности, несколько людей Абдаллы все-таки проникло в списки делегатов.
Отец поручил Джамилю, чтобы Леопарды и подобные им из других лагерей следили за порядком в зале. Кроме того, они должны окружить Ясельную площадь и обеспечить безопасность. Когда мы отправились в Вифлеем, в воздухе зловеще запахло.
Приближаясь к городу, мы увидели солдат Арабского легиона, пробирающихся от шоссе по обрывистой местности. Делегаты прибывали во всякого рода разбитых экипа-жах, какие только были на Западном Береге.
Не столь людно было на Пастушьем поле. Беженцы прибыли с молитвенными ков-риками и с чем-то вроде тентов, со своим хлебом и питьем. Это в самом деле было сбори-ще бедняков.
Как и Иерихон, Вифлеем видел более славные времена. Все тяготело к церкви Рож-дества и гроту Рождества Иисуса. Площадь обрамляли лавочки, в которых было все для автобусов с паломниками: прилавки полнились вырезанными из оливкового дерева распя-тиями, христианской символикой, вифлеемскими кружевами и вышивкой. На площади множество разносчиков, нищих и карманников смешалось с паломниками и Мстителями-леопардами под бдительным оком Арабского легиона.
На дальней стороне площади стояла "Восточная звезда" - облезлое, заброшенное здание бывшего кинотеатра, где должен был состояться съезд. Отец полагал, что от напа-дения иорданцев кинотеатр защищен присутствием множества иностранных репортеров. Здание было каменное, но легко могло бы воспламениться изнутри, и он был уверен, что мозги не одного иорданского главаря таили намерение сжечь нас живьем. Войдя, делегаты должны были развернуть свои молитвенные коврики, и служба безопасности обыскивала их - нет ли бомб, зажигательных средств, автоматов и других смертоносных вещичек.
Зал наполнялся, техники возились с неисправной системой звукоусиления. Когда на-конец ее включили, она заорала среди каменных стен так, что я зажал уши. Театр разде-вался и наполнялся дурными запахами, так или иначе приличествовавшему собранию бе-женцев. Как только руководители заняли свои места на сцене за длинным столом, отец отозвал меня в сторону.
– Найди-ка такое местечко в театре, где будешь очень маленьким. Могут быть не-приятности. Если так случится, то не пытайся пробраться ко мне, а отправляйся обратно в Акбат-Джабар и защити женщин.
Я нашел за дверью узенькую каменную лестницу и пробрался наверх в переднюю и небольшую комнатку. Несколько раз мне приходилось бывать в кино в Рамле, и я понял, что нахожусь в кинопроекционной. Через маленькие отверстия был виден весь зал. Было там и наружное окно, выходящее на Ясельную площадь. Оттуда был виден Джамиль с его "отрядами". Я понимал, что новые семена ненависти, посеянные в лагерях, взошли здесь, в Вифлееме, в виде этих шаек. Нетрудно представить, что таким же станет и будущее, ес-ли отцу не удастся то, чем он сейчас занимался.
– Слушайте, о братья, - начал шейх Ахмед Таджи, казавшийся могучим в одолжен-ной новой развевающейся одежде, - мы собрались здесь как демократическое братство, потому что мы отлично знаем, что одинокий человек - это волк, и что одной рукой нельзя аплодировать. Месть священна, ненависть благородна. Но то, чего мы жаждем, волей из-вестных обстоятельств следует отложить. Мы не вернемся на нашу землю потому лишь, что евреи хотят пустить нас назад. Нет, нас это не обманет. Мы не вернемся из-за того, что они дадут нам школы и больницы. Мы никогда не поддадимся столь очевидному подкупу. Мы вернемся только так, чтобы можно было молча работать до момента возмездия. Мы будем обманывать врага, пока наша сила не вырастет в недостижимой пропорции, и тогда проткнем его раскаленным копьем.