Хаджи
Шрифт:
– Будешь ты теперь слушать?
Она не ответила, и я снова шлепнул ее. Она медленно кивнула, что слышит меня.
– Не уходите до наступления темноты. Приведите себя в порядок. Когда стемнеет, снова начнется стрельба от Тель-Авива. Охрана курит гашиш. Она не будет бдительна. Когда начнется стрельба, выходите по одной и бегите к рынку. Когда вы там соберетесь, идите к Часовой башне в центре города.
Она ухватилась за меня и взглянула снизу вверх. Ее глаза были красны и лицо запла-кано.
–
– Мама, ты поняла меня?
– Да, но Ибрагим...
– Он никогда не узнает. Никогда. Никто никогда не узнает.
Она дотронулась до моего лица дрожащими руками. Я крепко сжал их и взглядом просил ее слушаться меня. Наконец она сказала, что будет слушаться. Я поцеловал ее и вытер ей щеки.
– Придайте себе хороший вид, как будто ничего не было. Я пойду предупредить от-ца, чтобы не возвращался. Все, что он будет знать, - это что солдаты вас допрашивали, и больше ничего.
Я побежал. Позади себя я слышал выстрелы и не знал, по мне стреляют или нет.
Я нашел Наду и Камаля и сказал им только, что солдаты держат женщин в заложни-цах, чтобы заманить отца. Я велел им оставаться на месте и поджидать Джамиля и Омара на случай, если они вернутся. Встретимся все позже у Часовой башни. И поспешил спа-сать отца.
Глава пятнадцатая
Бассам эль-Бассам заверил хаджи Ибрагима, что честно торговал с греком-киприотом Хариссиадисом почти двадцать лет. Названная им плата за чартер до Бейрута - че-тыреста фунтов - вполне честная. Хаджи Ибрагим возражал против пункта назначения.
– Я только что вернулся из поездки в Газу, - сказал грек.
– И не отправлюсь туда снова и за пять сотен. Египетский флот - на воде. Они расстреливают всех. Три дня назад они чуть не потопили судно с беженцами. Я сделал пять рейсов в Газу и обратно, и с меня довольно. Это слишком опасно. О доставке ваших в Бейрут я бы даже и не думал, но это мне по пути на Кипр.
– Но в Бейруте у нас и родственников нет, - сказал Ибрагим.
– У вас будет более безопасный берег, и я вам предлагаю хорошую плату за шестьсот человек. Да или нет?
– Хариссиадис дает тебе шанс, - заверил Бассам.
Карман у него был не столь пухлый, как он надеялся. У него было только сто во-семьдесят фунтов. Семьсот пропали с посещением банка Барклая и столько же - оттого, что не явился Фарук. Ибрагим развел руками.
– Сумасшествие. Не знаю, зачем я уехал из Табы. Бейрут. Что такое Бейрут? Сколько у меня времени, чтобы добыть деньги?
Видно было, что грек разочарован. Дело ему представили так, как будто нужная сумма у хаджи Ибрагима уже на руках.
– Здесь перемирие нарушено. Бои ширятся. Кто знает, не будет ли резни в Яффо? Ты знаешь? Бассам знает? Никто не знает. Попробуем.
– Завтра, - сказал хаджи Ибрагим.
– Плачу половину, когда мои люди будут на бор-ту, и другую половину, когда они прибудут в Бейрут.
Грек отрицательно покачал головой.
Ибрагим вынул из кармана пачку денег и положил ее на стол.
– Это все, что у нас есть, - сказал он.
– Сколько здесь?
– Чуть меньше двух сотен.
Хариссиадис сочувственно пожал плечами.
– Можно, я скажу тебе правду? Это будет стоить мне почти триста пятьдесят. Чтобы раздобыть команду для такого путешествия, мне надо платить двойную и тройную плату.
– Он выхватил карандаш, быстро нацарапал, кусая губы, и вздохнул.
– Триста двадцать пять я теряю на этом, поверь мне.
Хаджи Ибрагим полез под одежду, вынул два свертка и положил их на стол, затем один из них развернул - это была пятикилограммовая плитка гашиша. Хариссиадис от-щипнул уголок пальцами, понюхал и приложил к губам.
– Двадцать, - сказал он.
– Ты грабитель, - заметил господин Бассам.
– Они в Ливане эту штуку обнаруживают. В Афинах я смогу продать это, может быть, за тридцать.
– Двадцать, - согласился Ибрагим.
– Что еще у тебя есть?
– спросил грек.
Ибрагим указал на другой сверток. Его развернули, и в нем была самая великолепная вещь Ибрагима - украшенный драгоценностями кинжал, сделанный около трех столетий назад.
– Я не знаю, настоящее это или утиль.
– Это сокровище, - сказал Бассам.
– Это стоит сотню или две.
Хариссиадис осмотрел кинжал.
– Двадцать, и я рискну.
– За столько не могу отдать, - сказал хаджи Ибрагим.
– Пожалуй, я оставлю его себе. Я берегу его для особого случая.
– Все еще не хватает более сотни фунтов, - заметил грек.
Ибрагим встал, открыл дверь на склад и кивком показал на своего жеребца. Глаза грека расширились при виде животного.
– Я куплю животное, - быстро сказал господин Бассам.
– Дам тебе сто пятьдесят.
– Сто пятьдесят за эль-Бурака?
– недоверчиво сказал Ибрагим.
– Еще двадцать пять. Времена теперь ужасные. Дела идут очень плохо, - простонал Бассам.
– Заплати ему, - сказал Ибрагим.
Господин Бассам эль-Бассам отсчитал от пачки величиной с грейпфрут и отдал ос-тальное Ибрагиму.
Они пожали другу другу руки в знак совершения сделки.
– Еще одно, - сказал Хариссиадис.
– Никаких ружей, автоматов, ножей. У меня че-стная команда. Я честный человек. И не прячьте оружие под юбками у женщин. Когда прибудем в Бейрут, каждого обыщут. Все ценное тамошние власти у беженцев отбирают. Могу тебе сказать, что и в Газе египтяне всех обчищают.