Хагалаз. Безликая королева
Шрифт:
— Вы же знаете о правилах престолонаследия в этой стране?
— Да, мне известно.
— И не боитесь рожать? Однажды вашим детям придётся сразить насмерть.
Наоми покачала головой.
— Я не думаю об этом. Не уверена, что смогу выносить больше одного ребёнка, как видишь, за всё это время я так и не забеременела, хотя уже должна была...
— А что, если дело не в вас? — осторожно спросил мужчина, и Наоми похолодела.
— В Лонгрене? Но... что я тогда буду делать?
— Не бывает ситуаций, которые нельзя было бы решить. Мы испытаем ещё несколько средств, прежде чем сможем сделать выводы, хорошо? Зайдите ко мне завтра, я должен отыскать одни записи...знаете, годы всё-таки берут своё, и я стал кое-что забывать.
— Ты ещё не стар.
—
— Я поняла, — кратко ответила Наоми. — Зайду завтра и.…Периций...
— Да, миледи?
— Никто не должен знать о нашем разговоре, иначе...
— Никто не узнает, Ваше Величество. Мой долг — хранить врачебную тайну.
Наоми кивнула, затем опасливо выглянула за дверь, убеждаясь, что коридор пуст, и покинула комнатушку. Её терзали смешанные чувства. Девушка не знала, какая из теорий может оказаться хуже. Если она не может забеременеть, то есть ли от этого лекарство, а если дело всё-таки в Лонгрене, посмеет ли она сказать ему об этом? «Нет, никогда...я не смогу сказать королю. В любом случае окажусь виноватой, поэтому нужно что-то придумать. Мой отец на меня надеялся, и теперь я здесь одна. Это отвратительное государство с его законами...эти отвратительные люди...»
Глава 26 Торговка
Старинный храм раскинулся посреди чащи. Серый, невзрачный, с острой зауженный крышей, и узкими высокими окнами. В главной зале, почти под сводом их украшают сине-золотистые витражи. Над резными двукрылыми дверями символ. Трёхликий бог. Все его лица неказисты и страшны.
Гелата опустила взгляд, повернула ручку и вдруг... волна всепоглощающей тьмы уничтожила и зал, и гостью, не прошедшую дальше порога. Девушка вздрогнула и открыла глаза. Темно. Холодно. «Пррр» — донеслось откуда-то сверху. Гелата с опаской выбралась из-под телеги. Дневной свет, пробившийся в грязные крохотные оконца сарая, тускло осветил пространство. «Ещё живая», — с облегчением подумала девушка и обернулась к загону. Там, как она и ожидала, находилась пегая лошадь, что проявляла больший интерес к своей полупустой кормушке, чем к незнакомке. Гелата подошла ближе и заглянула через ограждение. С другой стороны она увидела небольшую сероватую козочку, по виду мало отличавшуюся от обычных.
— И это ты медокоз? — Спросила она вслух, на что не получила ответа. Осмотревшись, девушка припомнила события минувшей ночи. Она отперла двери и, взяв в руки секиру, осторожно выглянула на улицу. Утренний лес оживал. Почерневшие высушенные головы по-прежнему молчаливо взирали на девушку с кольев. При свете солнца они казались такими же отвратительными, как и при свете луны.
Гелата осмотрелась по сторонам. Никого. «Уберусь отсюда, пока есть возможность», — решила она, и вернулась в сарай. Девушка сразу подумала о том, что могло бы пригодиться в пути, и к собственному удивлению, вскоре обнаружила под колёсами телеги погреб. «Я проспала на нём всю ночь», — не без тревоги подумала Гелата, и, предполагая, что может найти внутри что-нибудь похуже сушёных голов, она всё-таки решила спуститься и взглянуть.
— Надо бы поторопиться. — Сказала она себе, хотя толком не знала, почему до сих пор испытывает страх. Дровосек убит. Отчего же чувство, будто что-то ещё бродит рядом, не утихало?
Сдвинув телегу в сторону, Гелата открыла погреб и обнаружила лестницу. Внизу было темно, и девушка с опаской спустилась на несколько перекладин. Света, проникающего в сарай, хватило на то, чтобы рассмотреть в самом верху полку, заполненную банками. Гелата без труда дотянулась до одной из них и вылезла наружу. Золотистую вязкую жидкость она узнала сразу же. Накануне дровосек приносил в дом такую же. «Мёд», — подумала девушка, а открыв банку, поняла, что оказалась права. «Странный он какой-то. Но пахнет хорошо, да и на вкус, наверное, неплох. Не пропадать же добру». Украдкой взглянув на телегу, Гелата прикинула, сколько банок та может вместить. «За такое на рынке дорого дадут. Только бы к городу выехать». И немедля девушка принялась за работу.
Коза заблеяла, когда колёса телеги преодолели небольшой бугор, отчего девушка вздрогнула и обернулась. Их никто не преследовал. Жуткий деревянный дом и вовсе скоро скрылся за деревьями, а уже через полтора часа Гелате удалось выехать к широкой дороге, что тянулась в обе стороны к городам и мелким поселениям.
***
На смену чаще пришла гористая местность и телега, без того катившаяся крайне медленно, пошла совсем туго. Гелата досадовала от того, что могла бы быть уже гораздо дальше, если бы не груз. Но с другой стороны, где бы она была без гроша в кармане? Ей не дали бы ни еды, ни приюта. Возвращаться домой девушка опасалась. Приходилось терпеть.
Голод вернулся, но ничего кроме подозрительного мёда, у Гелаты с собой не было. Пробовать его она боялась. «Тайный ингредиент. Коза. Кто знает, что он ещё туда добавлял? Лучше уж я куплю себе овощей на вырученные деньги. Медокоза тоже можно будет продать». Эти мысли её ободряли, и по истечению дня, девушка, к собственному удивлению и восторгу, увидела на горизонте столицу.
До сего момента она никогда не бывала в Архорде, но поняла, что это он, потому как раскинувшийся в долине город нельзя было охватить взглядом. С одной стороны, его омывало Царское море, с других окружала холмистая долина. Заходящее солнце облило золотом пики высоких башен дворца и вставших перед ним на колени домишек, вплоть до громадной каменной стены и рва, опоясывающего твердыню.
Гелата добралась до столицы лишь ночью. Телега с хрустом проехала по каменистой дороге, преодолела отвесной мост, и когда в свете факелов у ворот мелькнуло несколько мужских фигур, Гелата натянула поводья. Измотавшаяся за день лошадь сразу же остановилась. Девушка услышала шаги.
— Эй! Тебе сюда нельзя! Кто такая?
— Торговка.
— Да ври больше!
— Не вру. Я проделала длинный путь, чтобы попасть сюда. Отчего же вы меня не пустите? В столицу может приехать любой желающий.
— Может, но не ночью.
Гелата скрипнула зубами.
— Извиняюсь за то, что явилась в столь позднее время. Ночевать на дороге не хотелось, а ехать быстро я не могла, ведь везу товар.
— Что ты там везёшь? — Скептически спросил самый крикливый стражник и, взяв факел, приблизился к телеге. Гелата спешилась.
— Мёд и некоторое оружие.
Мужчина уставился на блеющую козу, что была прижата банками, откинул одеяло и осветил содержимое.
— Откуда это у тебя?
— Какая разница? Сказала же, я торговка. Наше дело — приобретать и продавать, иной раз производить и продавать. Могу я проехать?
— Нет.
— Нет?
— Во-первых, заплати налог. А во-вторых, сейчас ночь и в город пускать не велено. Так что приходи утром, и там посмотрим.
— Но где же мне ночевать?
— А нам какая разница? — Стражник отстранился. «Налог, — с досадой подумала девушка, — даже если я вернусь утром, где возьму деньги?» Она пристально смотрела на мельтешащие огоньки факелов.
— Послушайте, уважаемые. Я не могу дать вам денег, пока их не заработала, но давайте... я дам вам пару банок. Уверяю, лучшего мёда вы нигде не сыщете, и цена за него будет вполне оправданной.