Хагалаз. Восхождение

Диас Отто

Леоссар призадумался. Какие маги могут идти этой дорогой, если не его клан? Вести людей напрямик было безрассудно, однако мага охватило любопытство: что, в конце концов, заставило аэлудов массово покинуть насиженные места? Что пообещали им за эту войну? А самое главное — кто зачинщик, которому все безропотно доверились?

Вытащив из сумки карту, маг подозвал к себе нескольких мужчин.

— Слушайте внимательно. Сейчас вы развернётесь и поедете обратно вот до этой развилки, затем свернёте в пролесок и проедете через него. Вот здесь остановитесь и дождётесь моего возвращения.

— А вы…

— Мне нужно кое-что выяснить. Никакой самодеятельности, ясно? Ждать меня

на выезде, придётся сделать крюк.

Мужчины согласно кивнули, собрали небольшие пожитки и вскоре уже ехали в обратную сторону. По телу Леоса пробежала неприятная дрожь. Он так давно не видел аэлудов. Примут ли его? Не попытаются ли прикончить сразу? Вопрос был риторический. Вскочив в седло, маг ударил лошадь поводьями и помчался навстречу неизвестному.

За холмом, как и сказал разведчик, маги установили шатры. В центре горело несколько костров, звенела посуда, слышались негромкие женские голоса. Раскинувшийся лагерь напоминал безвредное племя кочевников. С возвышенности можно было разглядеть бегающих детей, сидящих на подстилках стариков, разговаривающих и смеющихся так беззаботно, словно никакой угрозы извне не существовало. Придерживая поводья, Леоссар медленно подъезжал к сероватым полотнам. Напряжение внутри всё росло. Предсказать, как встретят мага-изгнанника бывшие соплеменники было сложно. Стоило ему въехать на территорию, и навстречу вышли два хорошо сложенных мужчины. С нескрываемым удивлением они переглянулись, когда Леос оказался рядом.

— Вы только гляньте, какие лица!

Леоссар натянул поводья, и, не теряя самообладания, произнёс:

— Я хочу видеть отца.

— Думаешь, это взаимно? — Маги хохотнули. — Ладно, слезай.

Попасть к Хельстерну Ардабору оказалось проще, чем Леос предполагал, и столь нейтральный приём его насторожил. За прошедшие годы отец почти не изменился: на лице его расцвели несколько морщин, в волосах едва проклюнулась седина. Узнав о прибытии Леоссара, он выразил крайнюю степень удивления и выпроводил всех из своего шатра. Разумеется, ни объятий, не дружеского пожатия рук между ними не произошло. Леос кивнул в знак приветствия, и Хельстерн, сидящий на широкой бархаткой подушке, ответил ему тем же. На мужчине была синяя туника с расшитым воротом, расстёгнутый плащ с чёрно-белым мехом и тёмные брюки, заправленные в голенища высоких сапог. Круглое лицо его свидетельствовало о достатке в продовольствии, а хитринка в глазах — к готовности ответить на выпад.

— Вот уж не думал, что свидимся. Здорово тебя жизнь помотала, а?

— Я так плохо выгляжу?

— Нет, но разве бы ты пришёл, будь всё иначе?

Леоссар фальшиво улыбнулся, но тут же вновь принял серьёзный вид.

— На самом деле я не бедствую. — Он указал на брошь, прикреплённую к жилету, и Хельстерн сощурился, чтобы её рассмотреть. — Это знак королевского советника. Я нынче второй человек государства, и прибыл сюда не затем, чтобы вспоминать былое и в чём-то раскаиваться, а чтобы выяснить, за кем и почему вы идёте.

Брови мага слегка приподнялись. Хельстерн усмехнулся и пригласил Леоссара присесть.

— Ну, и кому из правителей ты служишь?

— В Ревердасе один правитель — Хизер Эрэста Дефоу.

— Хизер? Да, я что-то слышал про девчонку, захватившую власть, но какое мне дело до людских королей? Я сам себе король, и выше меня только Энэйн.

— Энэйн?

— Верно. Не говори, что ты не слышал это имя, будучи увлечён делами низшей расы. Вокруг неё собирались маги, когда ты ещё был юнцом и только начинал смотреть на женщин, а, впрочем, ты должен её помнить, ведь мы разок почивали у Ерселя, и она была с этим… его младшим сынком, запамятовал как

того звали. Так вот в то непростое для магов время бедняжке помешали, и в том заслуга худших из нас. Однако теперь она возродилась в новом, более сильном теле. Теперь она мужчина, и звать его Кровавым королём. Мы как раз движемся к Ютре, чтобы соединиться с основными силами, вернуть нашим семьям дом и отобрать у людей то, что они забрали у нас. Я утолил любопытство изменника, так гордящегося тем, что стал собачкой человека? Знаешь, это ведь худшее из возможных преступлений… И мне омерзительно думать, что ты мой сын.

— Хизер Дефоу стоит сотни обычных людей, она не просто так вернула себе трон. И в отличие от предыдущих монархов, она бы изъявила желание прийти к мирному соглашению между магами и людьми.

— Соглашению? — Хельстерн расхохотался. — У твоей королевы затряслись поджилки, и она решила, будто может предложить магам что-то равноценное отнятой свободе и землям? Она настолько дура и думает, что мы примем её подачку тогда, когда можем забрать целую страну, превратив остатки её жалкого народа в рабов?

— История циклична. Сегодня выиграете вы, а завтра люди объединятся и всё вернётся на круги своя. Почему бы раз и навсегда не поставить точку в распрях и не договориться?

— Потому что маги, сын мой, были созданы, чтобы управлять стихиями, создавать и рушить, и, соответственно, управлять теми, кого природа обделила подобным талантом. Нам незачем искать примирения, и довольно уже терпеть…

Леоссар поджал губы, чувствуя, что диалог заходит в тупик. И зачем он только заикнулся о перемирии? Ведь было понятно, что это не вызовет ничего кроме смеха.

— Я думал, что в изгнании ты осознаешь ошибку и приползёшь, раскаявшись, а вместо этого ты предал свой народ и позволил какой-то девчонке надеть на себя ошейник.

— Хизер не просто какая-то девчонка. Я собственными глазами видел, как она зашла в Дэррад и вышла оттуда, получив благословение Создателей. Много ли ты знаешь тех, кто сделал подобное, кто мог бы рассказать, что находится по ту сторону?

— По ту сторону? Как на счёт Энэйн? Она ведь не просто зашла в Дэррад, она там родилась.

Леоссара покоробило.

— Откуда тебе знать? Сказать можно всё, что угодно.

Хельстерн поднялся.

— Слушай, щенок, слушай внимательно. Я уже давно разочаровался в тебе и не надеялся, что ты сможешь искупить грех. Однако подумай над тем, что я сказал. Вспомни кто ты, где твой дом и народ. Если уж явился сюда, не совершай повторную глупость. Я готов проявить милость и разрешить тебе идти с нами, станешь бравым воином, руки лишними не будут. Только вот выбери правильную сторону, не унижай своего достоинства и имени. Выброси эту треклятую брошь. Я не хочу видеть, как мой сын добровольно пресмыкается перед человеческой самкой. — Он взял Леоссара за руку. — Подумай, пока разделяешь с нами обед. Ты ведь проделал этот путь не просто, чтобы узнать имя. Но ежели решишь последовать за человеком, то я не позволю тебе жить. Не хочу, чтобы маги думали, будто я породил пса, которого оказалось так легко приручить.

— Хельстверн… — В шатёр вошла девушка, чей голос показался Леосу до ужаса знакомым.

— А, дорогая. У меня нынче неожиданный гость.

Леоссар обернулся и встретился глазами с Каей. Сердце дрогнуло от узнавания, от приторных образов, всплывших в сознании. Запах, губы, звонкий смех. Стройная, черноволосая она замерла у входа. На невинном молодом лице читалось замешательство. Хельстерн расплылся в улыбке.

— Будь добра, позаботься о моём сыне. Он устал с дороги и проголодался, а мне нужно закончить кое-какие дела. Чуть позже свидимся.