Хагалаз. Восхождение
Шрифт:
Белый камень. С каким-то неописуемым облегчением она взглянула на Блэйра, но по его лицу не смогла прочитать, рад он такому союзу или нет. Считает ли он её слабой девчонкой?
— Элоф и Грегор против Власира и Ноака, Хаара и Блэйр против Лукерия и Канутуса.
Стоящие рядом мужчины переглянулись.
— Что же, — негромко сказал Канутус, обратившись к Блэйру, — это будет славный бой, но пощады не жди. Я твой противник.
Хааре показалась, что это был укор в её сторону. Почему мужчина сразу сосредоточился на Блэйре? Её до сих
— Замётано.
Велары разбрелись по парам, знакомясь со своими временными союзниками, как вдруг вновь послышался голос:
— Выйти с арены смогут двое или один! Но есть одно условие: убитая пара. Пока кто-то из противников жив, бой будет продолжаться, это понятно?
— Понятно, — отозвались мужчины хором.
— Не переживай, справимся, — заметив напряжённое лицо Хаары, сказал Блэйр. Девушка удивлённо взглянула на него.
— И ты туда же?
— Что?
— Не воспринимаешь меня как соперника.
— Пока что мы союзники.
— Мы соперники, Блэйр. Будем ими, пока мы на этой арене, но дело даже не в этом. Думаешь, я ничего не замечаю и не слышу? Все эти люди сомневаются во мне, считают меня слабым звеном, и ты в том числе. Разве не так? Ирга, Бран… они меня ни во что не ставили, и где они теперь? Сколько глоток мне нужно перерезать, чтобы на меня начали смотреть, как на равную, а не как на нелепую ошибку? Вот ответь, что доставило бы тебе большее расстройство: бой со мной или против меня?
— Против. Не потому, что я считаю тебя недостойным соперником, а потому что я не желаю тебе смерти.
Отчасти Блэйр покривил душой. Девушка усмехнулась.
— А кому желаешь? Если трезво смотреть на вещи, среди нас нет настоящих врагов, тех, чьи жизни мы бы действительно хотели отнять. Однако мы боремся и убиваем друг друга, потому что только так можно отсюда выбраться. Этот мужчина… Канутус, он ведь твой друг, я постоянно вижу вас вместе. Бой против него вызывает у тебя отвращение? Жалость?
Блэйр выдержал паузу, затем сделал вдох.
— У меня нет друзей. Канутус хороший воин, приятный человек. Сражаться с ним для меня честь.
— Вот, — акцентировала девушка, — видишь, в чём разница? Бой с ним для тебя честь, а со мной — позор. Мужчинам так свойственна самоуверенность. Зачастую вам кажется, что вы герои, что от вас ждут защиты, подвигов. Но разве я, Блэйр, похожа на девушку, которая не может себя защитить?
— Я не говорил подобного.
— Но подумал.
— Откуда тебе знать, о чём я подумал? Чего добиваешься этим спором? Я сказал тебе не переживать в попытке ободрить, поддержка не чужда любому воину, а ты уже обвинила меня в том, что я с тобой не считаюсь. Может, хочешь одна биться против двоих? Покажешь, что ты стоишь выше нас, самоуверенных героев. Вперёд. Я за руку держать не буду.
К лицу Хаары привалил жар. Ей показалось, что она сморозила глупость, а осадивший тон Блэйра вызвал скребущие чувство раскаяния.
— Я… не ставила себя выше
— А я тебя не принижал.
Хаара почувствовала, что не может найти подходящих слов. Что побудило её на эту нелепую речь? Неужто ей так необходимо его признание? Блэйр отвернулся. Хаара испытала чувство схожее с тем, что одолевало её после отказа Леоссара в их последнюю ночь, и ужаснулась собственной слабости.
Глава 26 Игра в шахматы
— Вы умеете играть в шахматы? — поинтересовалась Наоми у Периция, пришедшего её навестить. Сегодня она чувствовала себя хорошо и даже радостно. Тошнота отступила, суставы не ломило, а ночью впервые не снилось кошмаров. Правда, переполох во дворце из-за захвата Ютры несколько омрачал день, и Наоми не могла подобрать себе уместное развлечение, боясь показаться беспечной и легкомысленной. Решив прийти на помощь Лонгрену, девушка получила суровый отказ и теперь была вынуждена сидеть в покоях, однако приход лекаря несколько воодушевил её.
— Имею представление. Правда, я скорее игрок в кости.
Наоми сморщилась.
— Это пошлое трактирное игрище. Будьте другом, сыграйте со мной партию.
Она пересела в кресло и велела слугам расставить фигурки на размеченной доске. Периций поклонился и присел напротив.
— Раньше я часто играла в шахматы, — гордо сказала принцесса, — с отцом и братом. Я даже слуг обучала этой благородной и сложной игре. А ведь в шахматах, как в жизни. Каждый шаг может стать роковым. — Она выдержала паузу, следя за реакцией Периция, но тот не придал словам королевы особого значения. — На вашей памяти в Ревердасе не было войн?
— Нет, Ваше Величество.
— А вот в Эндагоне была. На третьем году моей жизни Ульвиэру хотели отобрать наши земли вплоть до озера Винн. А во времена правления моего деда страну едва не развалил междоусобный конфликт с его кровным братом. Меня всегда удивляло, что Ревердас считают военным государством, варварским, ведь столько десятилетий ему удавалось сохранять нейтралитет и не вступать ни с кем в конфликты. Я думала, что, выйдя замуж за его короля, буду жить в самой мирной и процветающей стране, но стоило мне пересечь границу — всё стало на свои места.
Наоми двинула пешку на а-3. Периций передвинул h-6.
— В Ревердасе так много жестокостей, что мне показалось, война здесь никогда не заканчивается. Эти арены, рабство, города-крепости. Что может быть хуже народа, породившего все эти устои и традиции? Знаешь, Периций? А я знаю. Мне так и снятся жуткие сны, будто страна охвачена пламенем, а стоявшие веками каменные стены превращаются в пыль. Как жутко смотреть на это! Я бесконечно просыпаюсь, и сегодня была первая ночь, когда мне не приснилось ничего. — Пешка оказалась на е-3. — Может, то было наваждение, и теперь оно схлынуло? Может, мой разум мутится на почве беременности? Но ой как жутко иногда просыпаться с чувством, что война не за горами.