Хагалаз. Восхождение

Диас Отто

Устав от оборонительной позиции, Блэйр решился атаковать. Сделав ложный выпад, он попытался отвести в сторону оружие врага и ударить в бок, но Элоф пронырливо высвободил меч из блока и рубанул по летящей в него секире. По оружию прошла устрашающей силы вибрация. Блэйр скрестил секиры, отгораживаясь от рубящего удара и оттолкнул соперника назад. Это далось ему нелегко. К собственному разочарованию Блэйр обнаруживал, что уступает юнцу в силе. Но как такое возможно? Неужто внешность столь обманчива или с ним, как и с Хаарой, что-то не так?

Элоф не собирался давать сопернику и секунды на раздумья. Он снова

начал оттеснять его, а мужчине не хватало времени, чтобы придумать и удачно спланировать атаку. Он подался в сторону, рассчитывая сыграть на скорости движения, но Элоф опередил его, и атака была отражена. Неприятно начал пульсировать уже заживающий бок. По всему телу выступил ледяной пот. Сердце колотилось в бешеном ритме.

Лязг, взмах, удар, свист, звон, крики, топот, сбивчивое дыхание. Меч вновь полетел на Блэйра сверху. Мужчина юркнул вбок и успел задеть краем секиры Элофа. К несчастью, порез был слишком незначителен. Блэйр нагнулся, уклоняясь от лезвия, и вновь отскочил. Прилившая к голове кровь не давала ясно мыслить.

Скрестив секиры, чтобы отразить очередную атаку, Блэйр не успел быстро сообразить, и прежде, чем его руки метнулись за скользнувшим вниз мечом, лезвие оппонента проткнуло его живот.

— Нет! — с ужасом вскрикнула прильнувшая к решётке Хаара. Гул толпы пожрал отчаянный возглас Арравела.

В шоковое мгновение мир для мужчины замер. Лишь спустя секунду он почувствовал инородный предмет в своём теле, жгучую леденящую боль. Юнец смотрел на него с вызовом, презрением и торжествующей усмешкой. Он надавил на меч, чтобы тот вошёл глубже, затем рывком вытащил и отступил на шаг.

Хаара отвернулась, чтобы не видеть, как мужчину добивают. Она встретилась взглядом со стоящим неподалёку Рамерием, и почувствовала, что внутренне дрожит. Вот она, реальность.

Одна из секир выпала из рук Блэйра. Он зажал кровоточащую рану, и пальцы тут же увязли в тёплой липкой жидкости. Мир перед глазами поплыл. Мужчина даже не почувствовал, как падает в песок. Кровь хлынула в рот, тело начало содрогаться, будто пыталось оттолкнуть от себя неизбежный конец. На смену мельтешащей гамме красок приходила темнота, и прежде, чем сознание окончательно померкло, мужчина представил лицо Хаары. Пусть она победит, пусть будет она…

— Что ты делаешь? — поинтересовался Этцель, почувствовав струящуюся из Гелаты силу. Тоненькая струйка крови вытекла из её носа, но девушка, размазав её тыльной стороной ладони, не ответила. Знала, что ведёт себя опрометчиво с магом, но сейчас ей было не до слепого подчинения. Она встала вместе с ревущей толпой и начала стремительно пробираться к выходу. Мужчина сверлил её взглядом, пока Гелата не утонула в кричащих лицах, а затем торжествующе уставился на победившего сына.

— Воды? — Рамерий протянул девушке ковш, но та отрицательно качнула головой. Хотелось бы ей спрятать собственную бледность, скрыть расстройство и скорбь. В конце концов, она знала, что так случится. Блэйр должен был умереть. До её собственной победы оставался лишь шаг, но что-то человеческое внутри всё равно болезненно сжалось. Стражник вздохнул и присел рядом. — Мда, Блэйра жаль, хороший был мужик. Но я уже привык к тому, что рано или поздно, здесь все заканчивают.

— И каково оно, осознание закономерности? Того, что сюда приходят умирать?

Рамерий

ответил не сразу. Он нахмурился, уставившись на собственные мозолистые руки.

— Постепенно привыкаешь и становится естественным.

Лицо девушки дрогнуло.

— Отвратительное чувство. Хочется… расплакаться, просто из солидарности. Я вроде как не должна испытывать сочувствия, на что оно мертвецу, правда? А может, я всё извратила и это сочувствие к самой себе? Да, знаешь, я хочу оплакать собственный эгоизм.

— Мы люди. Сопереживать — нормально, бояться и скорбеть тоже, в первую очередь о себе. Я не осуждаю эгоизм, он доминирует во всех нас.

— Во всех ли? — Вспомнив лицо велара в полумраке, Хаара почувствовала, как её тело заполняет ярость, как она сочится по венам, не оставляя даже крохотного островка человечности. — Знаешь, Рамерий, мне всегда казалось, будто людям нужно, чтобы кто-то оплакивал их смерть.

Стражник задумчиво кивнул.

— Да, наверное. Возможно, души способны видеть наше отчаяние. Только вряд ли оно им в удовольствие. Смерть должна иметь свои прелести: после неё ничего не чувствуешь.

Хаара не ответила, и Рамерий, думая, что должен возобновить разговор, спросил:

— А если умрёшь ты, будет кому заплакать?

— Не знаю. — Ответ казался девушке приговором. — И очень боюсь, что нет.

Гелата выбралась с арены и обогнула её, когда трупы веларов уже вывозили за ворота. Решив не тратить попусту время, она выскочила на дорогу перед телегой. Возница остановил лошадей, выкрикнув ругательство и велев ей убраться с пути, но Гелата была не расположена церемониться. Мужчина вдруг захрипел, схватился за сердце и рухнул на землю, ударившись затылком о край повозки. Девушка обогнула её и забралась внутрь.

Остывшее тело Грегора приобрело сероватый оттенок, но Блэйр ещё дышал. Гелата склонилась над ним и задрала мужчине рубаху. Благо, она быстро среагировала и запечатала рану, как только Элоф выдернул меч. Благодаря ей мужчина потерял не так много крови, и до сих пор оставался жив. Девушке было не с руки использовать силу Энэйн, но разве можно было поступить иначе?

Око за око, зуб за зуб. За спасённую жизнь платят жизнью. Энэйн не возражала против этого действия, быть может, увидела в воспоминаниях Гелаты случай, столкнувший их в лесу. Удостоверившись, что утечек крови нет, и мужчина ещё может потерпеть, девушка заняла место возницы, бросив мимолётный взгляд на его распластавшееся тело и ударила лошадей поводьями. Телега покатилась вдоль улицы.

Глава 33 Право победителя

После боя Элофа и Блэйра Хаара долго не могла уснуть. Девушку мучила лихорадка, сопровождаемая кошмарами. Стоило закрыть глаза, и меч снова торчал у Блэйра из живота. Картинки беспорядочно сменяли друг друга: бой с Логом, их первая встреча в коридоре тюрьмы, Дэррад, Иландар, протянутая рука во время жеребьёвки, совместный бой, последний разговор с веларом, смерть. Улыбка — скорбь. Радушие — неприязнь. Хааре не хватало воздуха. Она крутилась на узкой койке, страдая оттого, что не может впасть в небытие. Так хотелось уснуть, забыться в последний раз, но призраки сегодня были особо активны. Девушка вытерла вспотевший лоб и моргнула, пытаясь прогнать наваждение. Нужно сделать глубокий вдох, успокоиться.